истинные руководители. Уловив момент благоприятный, они подали ему знак и объявили широко на площадях Московских, что торжественный въезд царя в Москву состоится двадцатого июня. Простой народ возликовал и принялся украшать город, чтобы предстал он взору царя во всем великолепии. Лишь один Кремль притих, затаился, казалось, в нем сгустилась вся природная недоверчивость и осторожность людей Московских. Бояре и святые отцы, царский двор и дьяки, все, и я том числе, не ждали от пришествия нового царя ничего хорошего. Россказни Романова, Басманова иже с ними, имевшие такой успех у простого народа, порождали в Кремле лишь еще большую боязнь. А тут еще слухи, умело направляемые чьими-то злокозненными и мне тогда не известными устами.
– Попомнят вам времена земщины, – шептали боярам.
– Царь-то в Польше веру католическую принял и ведет за собой легион ксендзов и иезуитов, – говорили святым отцам и напоминали об участи Иова и Пафнутия.
– Все чины дворцовые сменит, это как пить дать! – уверяли старый двор царский. – Всю свиту свою воровскую пожалует окольничими, постельничими, стольниками, кравчими.
– Царь-то новый грозился проверку всех приказов произвести, а уж если какие нестроения найдет или, не дай Бог, недобор в казне, то уж не помилует, – стращали дьяков, и те невольно потирали руками шеи – за всеми грехи были.
Даже челядь Кремлевскую вниманием своим не обходили, хотя, казалось, ее ничем пронять нельзя было – она всякой власти нужна и потому бессмертна.
– Царь-то, говорят, не истинный, – смущали челядинцев и холопов, – Димитрий-то погиб в Угличе, а этого поляки нам подсунули на погибель державы Русской. Будете служить расстриге или кому похуже и так часть греха общего на душу примете.
Такие вот разговоры в Кремле ходили, княгинюшка их собирала и мне доносила, а уж я, не изменив ни слова, вам передаю, чтобы вы поняли, с каким настроем мы все встретили день пришествия Димитрия. А еще княгинюшка рассказала мне, что все эти дни в мастерских Кремлевских шили новые наряды царские, она даже и точную мерку раздобыть исхитрилась.
– А ведь похоже! – твердила она. – Димитрию впору бы пришлось!
– Это хорошему вору все впору! Вот и грядущему вору впору одежда нашего дорогого мальчика! Уж постарались некоторые, подобрали молодца!
Я не обольщался. И в княгинюшке всякую надежду подавлял, чтобы не погибла она от горечи разочарования.
Погода с утра была под стать настроению, сильный ветер гнал по небу низкие темные облака, а по улицам Московским тучи песка и пыли. «Дурное предзнаменование!» – говорили одни. «Как бы грозы не было!» – вторили им другие. «Ударит гром Небесный и поразит еретика на пороге града священного!» – добавляли Кремлевские недоброжелатели нового царя, но таких были единицы, я имею в виду, тех, кто такое вслух говорил.
Впрочем, непогода не
