но оно сломалось при ударе о панцирь. Гектор же немного промахнулся и попал не в Идоменея, а в его возницу Мериона. Идоменей прыгает в колесницу, и они спасаются бегством, решая, что битва уже проиграна.
Аякс, обнаружив, что ахейцы бегут, засыпаемые стрелами троянцев, видит одно средство – призвать в битву Ахилла для мести за Патрокла. И просит Менелая найти того, кто мог бы выступить в роли вестника – отправиться в ахейский лагерь. Менелай находит на левом фланге Антилоха и отправляет его к Ахиллу. Возвратившись к Аяксам, Менелай разумно рассуждает, что Ахилл не вступит в битву, поскольку лишен доспехов, доставшихся Гектору. В результате Менелай и Мерион подхватывают тело Патрокла, а остальные герои обороняют их от наседающих троянцев. Отступление с телом Патрокла оказалось успешным, но остальные силы ахейцев разгромлены и бежали в лагерь под прикрытие частокола.
Патрокла выносят с поля боя
Гомер с пафосом описывает явление Ахилла перед частоколом, которое, якобы, смешало ряды троянцев. Ахилл одним своим криком (что именно он кричал, не сообщается) достиг таких результатов, которых не могли достигнуть все ахейские герои вместе взятые. Но реальная причина прекращения преследования разбитого войска – наступление ночи.
Ахилл готовится к битве
Длинная заунывная песнь о страданиях Ахилла по погибшему другу Патроклу больше напоминает фрагмент трагедии, чем эпоса. Как и большинство речитативов, которые украшают «Илиаду», она не могла присутствовать в исходном эпосе, поскольку уводит повествование от главной линии. Подобные вставки, скорее всего, – отдельные песни, сочиненные после изначальной «Илиады» и включенные в нее во время собирания единого текста (комиссией Писистрата или последующими редакторами, подхватившими афинские народные мотивы на сюжет «Илиады»).
Страдания Ахилла на фоне его злобного характера выглядят явно преувеличенными. В войне уже погибли десятки ахейских вождей, но Гомер ни намеком не вспоминает об ужасных воплях, подобных тем, которыми оглашает ахейский лагерь Ахилл. Более того, друзья и братья обычно сражаются бок о бок и стремятся во время битвы отомстить врагу за гибель близкого человека. Ахилл же отправляет Патрокла воевать как на прогулку – будто никакой опасности он даже не предполагал. Поэтому вопли Ахилла выглядят демонстрацией мучений, которые маскируют очевидную вину за то, что героя не было рядом с другом, чтобы защитить его. Каждый ахеец мог бы сказать Ахиллу: из-за своей гордыни ты не пошел в битву с Патроклом, отчего он и был убит. Точно так же ты не шел в битву с ахейским войском, и вот теперь оно разбито.
Длинные речи (каковыми они не могли быть в устах исторических персонажей) как вставки в хронологическое повествование – своеобразие стиля некоторых хронографов. У Геродота их нет, несмотря на литературные красивости, зато они в изобилии присутствуют у Фукидида. Изложение исторических событий у Ксенофонта становится
