Хаятт». Проезд был закрыт уже на подступах к месту встречи. Столица готовилась к торжествам, гостиница к приему президентов. На пути к «Арарату» мы миновали два милицейских кордона, объясняя нарядным летехам, куда и зачем идем. Единственная мысль, которая не давала покоя, что если меня сейчас примут, то это будет просто смешно, ибо соваться с моей свежей популярностью в ментовских ориентировках в обложенный центр Москвы даже идиотизмом назвать нельзя. Дальше – больше. Холл гостиницы был забит ментами, фэсэошниками, чекистами и прочей разномастной служивой челядью – ждали греческого президента. Обступив нас полукругом, люди в погонах и в штатском, вежливо и не очень, объясняли невозможность попасть наверх в бар. Наташа позвонила, спустился отец. Он сходу всем объяснил, кто есть они, особо не вдаваясь в подробности, кто есть он. И, обняв дочь, направился к лифту, предложив мне следовать за ним. Попытка взять штурмом лифт была пресечена блюстителями. «Приехали», – мелькнуло у меня в голове. Была еще надежда заявить, что документы я забыл в машине. Однако никто ни о чем не спрашивал. А батька, рассказав им что-то невнятное о проблеме безработицы среди бывших сотрудников правоохранительных органов, гордо овладел лифтом.
Геннадий Федорович – президент крупного добывающего предприятия и по совместительству Наташин папа – оказался до банальности типичным управленцем высшего звена: холеноватый, жирноватый, нагловатый. Наемники, по сути шестерки, пусть и ворочающие огромными бабками, ощущают себя полными хозяевами жизни, позволяя себе судить все и вся. Обычно с такими товарищами (в отсутствии дам) под хороший градус после часа официоза, как правило, переходишь на «ты», на разговор «за жисть» и «о бабах». Короче, общение предстояло быть если не интересным, то вполне забавным. Адреналин приятно играл в голове и мышцах – знакомство с родителями отошло на второй план. Волновал вопрос – выйду ли я отсюда?
Мы поднялись на последний этаж. Стеклянный купол гостиницы открывал упоительную панораму вечерней майской Москвы – тихую, спокойную, но вместе с тем гордую и величественную.
Наташкина маман была классической боевой подругой своего мужа, съевшая с ним не один пуд соли. Волевая и с сильным характером, судя по всему, она была крепкой опорой для супруга.
Первые пятнадцать минут общения были неприятно натянутыми. Меня аккуратно щупали, изучали, высматривали. Наташа была как на иголках. Пили виски. После первого тоста глава семьи по-отечески обвинил меня в неуважении к старшим. Оказывается, опрокидывать стакан следует в порядке старшинства. Короче, разговор пошел.
– Чем сам-то занимаешься? – поднабравшись, спросил Геннадий Федорович.
– В аспирантуре учусь.
– Ну, это понятно. Все мы учимся. Мне вот тоже профессора недавно дали. А работаешь где?
– Помощником депутата, – не моргнув глазом, ответил я.
На этом папенька окончательно успокоился.
