дыхание, жар полуобнаженного тела, пальцы на моем подбородке, уже будто и не удерживающие вовсе, а поглаживающие… Ласкающие…
– Да-а, – протянула в ответ, не в силах оторваться от его лица. От его таких близких губ. Чуть полных, слегка изогнутых, манящих, как сладкий дурман.
Закрыла глаза, едва дыша, и потянулась к нему, привстав на мысочках.
Боже, мне нужно это как воздух. Прикосновение к нему. Кожа к коже. Ощущение его горячего дыхания внутри меня. Чтобы он сам был во мне.
Или я просто умру. Задохнусь. Захлебнусь этим горячим воздухом, густым, как смола. Терпким и жгучим, наполненным его запахом. Им самим.
Но стоило задействовать лодыжки в попытке стать выше, как острая боль пронзила левую ногу.
– Ай! – воскликнула я, скривившись.
Боль мигом отрезвила. Словно кто-то приподнял розовые очки у меня на глазах.
Нет, сердце все еще стучало очень громко, щеки горели, а ладони становились влажными.
Однако будто со стороны вдруг стало видно это наваждение, наваливающееся на меня в присутствии Ранфера. Словно я резко становлюсь на несколько стадий пьянее.
Оборотень там временем опустился на колени и обхватил пальцами мою лодыжку, осторожно прощупывая.
– Ай! – повторила я, когда он коснулся особенно болезненного места.
Схватилась руками за широкие плечи, будто самой кожей чувствуя огонь в венах Ранфера. Тот самый огонь, который горел во мне.
Хотелось гладить эти плечи, пальцами обрисовывать каждую деталь их рельефа, обхватывать, слегка вонзая коготки.
– Вывиха нет, – констатировал оборотень, демонстрируя недюжинные познания в хирургии. Затем поднял на меня мрачный, но спокойный взгляд голубых глаз и спросил: – Зачем ты убежала?
Я через силу отняла руки от него, высвобождая и ногу. Ранфер выпрямился и предложил опереться на его локоть.
От этого я отказаться не смогла.
– Потому что хочу принадлежать себе, – ответила, не глядя на спутника. Боясь, что он может поколебать мою уверенность в собственных словах. – Хочу сама выбрать свою пару. Хочу иметь возможность уйти.
С каждым словом я все больше чувствовала, что права. И внутри снова поднималось знамя противоречия, возмущения.
– Я хочу, в конце концов, сама решить, что делать в случае скоропостижной смерти возлюбленного! – посмотрела я на него, сдвинув брови. – А не сидеть и ждать, убиваясь от горя, пока смерть и меня заберет. Нет, я все же не бесчувственное животное, – добавила, разведя руками. – Наверняка в случае гибели своей половинки я бы страшно страдала. И, может быть, жизнь и так бы стала мне не мила. Но я хочу иметь выбор! Жить дальше или по-быстрому склеивать ласты!
Ранфер слушал молча. Смотрел вперед рассредоточенным взглядом, позволяя мне довести монолог да конца.
Меня же эта тема окончательно расшевелила. Возможность наконец выговориться окрыляла.
Однако она же и сыграла
