смеется Кречетова, – Я не это имела в виду. Нужно говорить, самая красивая женщина на свете.
– Это вне сомнения, Ольга Петровна, – Исправляется Величко, – Это даже не обсуждается.
– Ладно.
Кречетова машет рукой и обращается к Кашину.
– Виктор Петрович, вам срочно нужно выехать на вызов.
– А больше некому? – Интересуется тот.
– Некому.
Кашин бурчит:
– С утра пораньше, Ольга Петровна? Даже чай не успел попить.
– «Наша служба и опасна, и трудна…» – тихо поет Величко.
– В Центральном районе во дворе дома 15 на Шпалерной, – рассказывает Кречетова, – на мусорке найден труп неизвестного.
– На мусорке? – переспрашивает Кашин.
– На мусорке, – повторяет начальница.
– На голодный желудок?
– Это же лучше, чем не сытый, Виктор Петрович, – успокаивает его Величко.
Кашин обрывает капитана:
– Я бы на твоем месте помолчал.
– Виктор Петрович, через час жду вашего отчета, – приказывает Кречетова.
– Если бы труп нашли в музее, вы бы туда Волину послали, – ноет Кашин, – А как на мусорке – так сразу Кашина. Где справедливость?
– «Часто слышим мы упрёки от родных,
что работаем на мусорках одних…» – поет себе под нос Величко, но так, чтобы слышал Кашин.
– Паяц! – Бросает ему эксперт.
Кречетова смеётся и идет в свой кабинет. Кашин собирает вещи, а Величко возвращается к столу.
9
Чередник прогуливается по аллее парка, держа в руке свернутую газету. Мимо него пробегает молодая женщина в спортивном костюме и случайно цепляет его. Он роняет газету.
– Извините, – говорит она и наклоняется, чтобы поднять газету.
– Ничего страшного, – успокаивает спортсменку юрист, – Я её уже прочел.
Чередник разворачивается и идёт прочь. Газета остается в руках женщины. Она бежит дальше по дорожке.
Оглянувшись по сторонам, останавливается у скамейки и разворачивает газету. В газете находится конверт. Она прячет его в карман, газету бросает в урну и продолжает бег по аллее.
10
У мусорки стоят следователь Куприянов, участковый Трубников и дворничиха Сидорова. Дворничиха рыдает навзрыд.
– Сидорова, успокойся! – Говорит ей Трубников, – Он мертвый, его не надо бояться.
– Тебе легко говорить, – ноет Сидорова, – а я его руками трогала.
– Он же тебе ничего не сделал.
Куприянов кривиться:
– Как малое дитя, в самом деле. Сидорова, возьмите себя в руки и прекратите истерику.
– Вот если бы вы его первый увидели, – не унимается она, – я бы посмотрела на вас.
