к руднику были доставлены тела расстрелянных и Ермаков с Вагановым курсировали от переезда №184 до первой свёртки к руднику со стороны Коптяков. На рисунке эта свёртка (поворот) имеет №5, т.к. счёт идёт не от Коптяков, а от Верх-Исетска (рис.8).
Вернёмся к показаниям Кудрина (Медведева):
«…На верёвках спустили расстрелянных в ствол шахты – сначала Романовых, затем прислугу…»
Запомним эту последовательность. В Алапаевске на следующую ночь с 17 на 18 июля 1918 года именно в таком же порядке первыми в шахту последовали Романовы, а затем слуги.
«…Уже выглянуло солнце, когда стали бросать в костёр окровавленную одежду…» Трупы спускали ещё в утренних сумерках, а сжигать одежду стали на восходе солнца. Около половины пятого. (см. Приложение 6)
04.30. 17 июля 1918 года открытая шахта №7 Ганинский рудник.
При любой возможности будем сверять время и показания свидетелей.
«…Вдруг из одного из дамских лифчиков брызнул алмазный ручеёк. Затоптали костёр, стали выбирать драгоценности из золы и с земли…»
Алмазный ручеёк на окровавленной одежде юных княжон, затаптывание костра ногой, – это не только зрительные, но и физические воспоминания, думаю, в этой части повествования Кудрину (Медведеву) можно доверять:
«…Подъехал Юровский с Голощёкиным на легковой машине. Заглянули в шахту. Сначала хотели засыпать трупы песком, но затем Юровский сказал, что пусть утонут в воде на дне – всё равно никто не будет их искать здесь, так как это район заброшенных шахт, и стволов тут много…»
Ермаков:
«…я сказал: мы их спустим в шахту, и так решили… велел всех раздеть, чтобы одежду сжечь, и так было сделано. Когда стали снимать с них платья, то у „самой“ и дочерей были найдены медальоны, в которых вставлена голова Распутина. Дальше под платьями на теле были приспособлены лифчики двойные, подложена внутри материя вата и где были уложены драгоценные камни и прострочены… Это было штуками передано члену Уралсовета Юровскому. Что там было я вообще не интересовался на месте, ибо было некогда. Одежду тут же сжёг…»
Последовательность не нарушена, сначала трупы спущены в шахту потом начали сжигать одежду. Обращает на себя внимание разительное отличие в показаниях Ермакова и Юровского. Ермакову врезались в память не драгоценности, а образки на шеях жертв. «Комендант» оболгал ермаковцев:
«…у публики явно разгорелись глаза. Командир решил сейчас же распустить всю артель, оставив на охране нескольких верховых…» Это в 1920 году.
Юровский в 1934 году:
«…Другую группу я отправил в город как бы за ненадобностью…» Попробуем определить во сколько именно Юровский решил избавиться от лишних свидетелей.
Ермаков указывает точное время:
«…Когда всё было окончено, то уже был рассвет, около 4 часов утра…»
Действительно,
