Медведков, – мы что, на педсовете?
Старушка смутилась, хотела сесть, но пересилила это свое смущение и опять заговорила:
– Мне ведь в такой домашней обстановке поговорить с Нелли Семеновной уже не удастся, поэтому, простите, я и воспользовалась случаем.
– Да надо ли вообще об этом говорить? – Медведков в упор разглядывал старую учительницу.
– Надо, уважаемый Павел Иванович, – Алевтина Степановна тихо опустилась на свое место. – К сожалению, сейчас все больше принято говорить о достижениях и победах, а вот как бы нам за громкими словами человека не проглядеть…
– А я вот с этим в корне не согласен. – Медведков взял рюмку и поднялся. – В корне! Это что же такое получается, Алевтина Степановна? Мы Басовым квартиру со всеми хозяйственными постройками, а руководитель школы призывает хозяйку святым воздухом питаться? Нет уж! Мы ходим по земле, а не витаем где-то там… И пример с Нелли Семеновны первоклашки могут смело брать. Она у нас и пропагандист, и член «Комсомольского прожектора» лесопункта, и газету выпускать помогает… Это вам, Алевтина Степановна, о чем-нибудь говорит? – Медведков остро глянул на директора школы зелеными глазами.
– Мы, к сожалению, о разных вещах говорим с вами, Павел Иванович, – тихо, но твердо ответила Алевтина Степановна.
Первый год молодые прожили в общем-то хорошо. Почти весь он ушел на какие-то приобретения, как-то по-особенному объединявшие и роднившие их. Например, решили они купить современный хороший холодильник, взамен подаренного на свадьбе родителями Володи «Саратова». Около недели только и говорили об этом холодильнике, гадали, когда они со склада поступят в магазин, и вот, наконец, поступили. Сидели на кухне и вместе отсчитывали двести семьдесят пять рублей. Потом Нелли еще раз пересчитала деньги и бережно спрятала в свою сумочку. Потом сидели на этой же кухне и любовно разглядывали новый холодильник, как-то очень уж уютно и прочно занявший правый передний угол. Не считая кровати и полированной тумбочки, это была их первая серьезная покупка, и они как дети радовались ей. Однако – недолго. На следующий день прибежала свекровка, с порога шумно и не совсем внятно зачастив:
– Это вы что же такое делаете? Это вы почто деньгами-то сорите? Они у вас что, под ногами валяются, что ли?
Еще с памятного дня знакомства Нелли поняла, что открытого боя с матерью Володи не избежать, и сейчас решила, что время для боя пришло.
– Феодосия Никитична, здравствуйте, – сказала она намеренно громко и твердо.
– Дравствуй, дравствуй, невестушка, дравствуй, ненаглядная наша…
– Вы бы прошли да сели, – перебила ее льстивую невнятицу Нелли.
– А нам некогда рассиживать, некогда, некогда… Это ученые могут сидеть, а нам ить работать надо, спину гнуть, нам зарплата никака не идет. У нас и скотина, у нас и птица, а помощи ниоткуда нет, никто с нами жить не хочет – како уж тут сиденье…
Свекровка
