важные реплики в этом диалоге – вышедшие в 2009 и 2012 годах по инициативе В. М. Живова и с его деятельным участием сборники («Очерки исторической семантики русского языка раннего Нового времени» [Живов 2009a] и «Эволюция понятий в свете истории русской культуры» [Живов, Кагарлицкий 2012]) и двухтомник «„Понятия о России“: к исторической семантике имперского периода», изданный по материалам конференции, которая состоялась в Германском историческом институте в Москве [Миллер, Сдвижков, Ширле 2012][13]. Именно в первых двух упомянутых изданиях определились те методологические акценты, которые остаются в силе и для авторов настоящего сборника. Это преимущественное внимание к этическим понятиям, рассматриваемым в свете истории культуры (а не к политическим и социальным понятиям); обращение к литературным текстам, наряду с другими типами языкового узуса; учет этимологии, предыстории («внутренней формы») и поэтических возможностей слова как ресурсов, которые могут служить обновлению его значения; анализ маргинальных и забытых слов и понятий, которые не могут претендовать на статус ключевых[14]; сравнительный подход, основанный на сопоставлении материала русского, европейских и древних языков.
В теоретической статье, написанной как введение к «Очеркам исторической семантики русского языка», Живов предлагает выстраивать лингво-историко-культурную альтернативу социополитической истории понятий на основании исследовательской традиции, восходящей к Виноградову [Живов 2009б]. Общность интересов между «историей слов» Виноградова и «историей понятий» Козеллека действительно налицо: данные языка (те предпочтения, которые оказываются тем или иным словам или типам слов) позволяют выявить специфический исторический опыт его носителей. Если для Виноградова история каждого слова заключала в себе ключ к социальному бытию и самосознанию тех, кто употреблял это слово с той или иной «окраской», то Козеллек сосредоточил внимание на появлении новых типов словоупотребления (коллективные «сингулярисы», темпоральные понятия, лексика, относящаяся к классовому и сословному самоопределению); в трансформации языкового узуса он искал симптомы модерности, то есть характерного для Европы XIX и XX веков опыта переживания времени [Koselleck 1979: 54; Koselleck 2006: 306–308]. Своего рода компромисс между лексикоцентричным подходом Виноградова и ориентированным на понятийные структуры методом Козеллека можно найти в исторической семантике Лео Шпитцера, который, полагая фундаментальные смысловые структуры неизменными, обнаруживал рефлексы исторического опыта в разнообразных лексикализациях этих структур, меняющихся во времени в зависимости от интенций языковых агентов[15].
Работы Лео Шпитцера позволяют прояснить различие между общими понятиями-идеями и конкретно-историческими преломлениями этих понятий, находящими отражение в языке. Так, его классическое исследование истории представлений об окружающей среде содержит множество примеров того, как одна идея множится
Для рецепции Begriffsgeschichte в исторической науке в России важен сборник [Копосов 2006]. Ср. также немецкое издание, в котором идеи Begriffsgeschichte впервые прямо прилагаются к материалу истории русской культуры: [Thiergen 2006]; о методологических недостатках этого издания ср. [Живов 2009б].
В этом отношении (ср. работы Живова о «забобонах» и «заспанных младенцах» в [Живов 2012]) можно говорить о влиянии нового историзма с его интересом к историко-культурному «сору». Понятия, которые не кажутся значимыми стороннему (исторически удаленному) наблюдателю, могут пролить свет и на эволюцию политического воображаемого (ср.: «бодрый народ» [Бобрик, Калугин 2016], «покой», «гордое доверие» [Маслов 2016: 362–364]). В известном смысле данный подход представляет собой филологическое дополнение к характерному для историков (и теоретиков) политического языка акценту на «ключевых словах» («keywords»), то есть лексикализованных понятиях, очевидно и красноречиво свидетельствующих о той или иной исторической эпохе либо культурной формации (ср.: [Williams 1985]).
Важнейшие работы Шпитцера по исторической семантике собраны в книге: [Spitzer 1968].
