как же Радж? – шепчет Сара, улыбаясь.
Лейла шикает на сестру. Это уже не смешно. Но что‐то при упоминании его имени волнует ее, и она вдруг чувствует едва ощутимую грусть. Радж продает мороженое у здания школы. Когда она проходит мимо, он всегда кивает головой в знак приветствия. Лейла не замечала, чтобы он кивал так кому‐то другому.
Каждые несколько дней она подходит к нему за очередным шариком мороженого, даже если ей совсем не хочется. Иногда он качает головой, когда Лейла протягивает деньги, и тогда она идет домой с подарком. Со временем они с сестрой начали шутить насчет Раджа, обсуждать сорта мороженого, которые будут подавать на их свадьбе, и успешный бизнес, который он начнет по всему Хайдарабаду.
– Как его зовут? – спрашивает Сара, прерывая затянувшееся молчание.
Лейла собирается произнести его имя, но вдруг понимает, что забыла его.
Ночью, лежа в постели, Лейла повторяет про себя: Рафик, Рафик… Неужели она переедет к нему в Америку? Какие там дороги? Какие дома? Что за люди живут в этих домах?
Сегодня ей не уснуть. Она пытается оживить в памяти подробности его визита: светло-коричневая рубашка на пуговицах, которая совершенно не подходит к оттенку его кожи. Весь вечер она просидела с опущенными глазами, изучая собственные руки: красные костяшки пальцев, неровно остриженные ногти. Перед его приходом мать велела не поднимать головы, пока с ней не заговорят. «Но даже тогда – не смотри на него», – сказала она. Одного осторожного, беглого взгляда хватило лишь, чтобы оценить его рубашку.
Она зовет сестру. Сара что‐то невнятно бормочет в ответ, трет глаза, зевает и снова откликается уже уверенным, но все еще тяжелым ото сна голосом.
– Как он тебе? – спрашивает Лейла.
– Кто?
– Ты знаешь кто, – говорит она и вдруг понимает, что от смущения не может произнести его имя.
– У него уродливая рубашка, – отвечает Сара.
Лейла смеется. Сара начинает перечислять, что ей запомнилось: он улыбался, когда отец шутил, но ни разу не засмеялся; он не ел мамины сладости, но выбрал почти весь миндаль из чаши с сухофруктами; он кашлял в платок, никогда не начинал разговор первым, только отвечал, и время от времени поглядывал на Лейлу.
– Он тебе понравился? – спрашивает Сара.
Лейла пожимает плечами, но в темноте этого не видно.
– Вначале всегда так, – говорит Сара.
Лейла кивает, но Сара по‐прежнему слышит лишь тишину и потому продолжает:
– Ну, может, он знает, что на ночь нужно зашторивать окна, а просыпаться по первому звонку будильника. Или сумеет отличить, когда ты действительно хочешь побыть одна, а когда ведешь себя так, будто хочешь побыть одна, но на самом деле хочешь поговорить.
– Имеешь в виду, что, возможно, он знает все то же, что и ты?
Лейла интересуется, не заметила ли сестра еще чего‐то.
– Как ты смогла отличить его голос от всех остальных?
Хадия
