воде разоришься, – ворчала мать.
– Пусть помогает, – улыбался Федор.
И чувствовал себя почти счастливым. Лучше хоть какие-то мать и брат, чем совсем сирота. У них на спортивной гимнастике был один парень из детского дома. Очень красочно рассказывал: про карцер и как в столовке за хлеб драться надо.
А потом случился переломный момент.
Однажды ярким субботним днем мать буднично заявила, что больше терпеть не может и вчера она подала заявление, чтобы Ярика отправили в интернат.
– Куда? – опешил Федор.
– Ну, к таким, как он, – пожала плечами родительница. – Ему лучше будет.
– Ты серьезно?
– Парень растет, агрессивным становится. Вчера у малышей во дворе мячик отнял. И бросил под машину.
– Ох, какой ужас! – хмыкнул Федя.
– Ты смеешься, – поджала губы мать, – а мне женщины сказали: еще раз на площадке появимся – полицию вызовут.
– Они не имеют права.
– Федя, – в маминых глазах заблестели слезы, – ты дома редко бываешь. Поиграешься с братом полчаса – и опять исчез. А я с ним – целыми днями. Он скоро будет подростком. Ты понимаешь, что это значит? Аутисты себя контролировать не умеют. Он уже вчера в спальне под дверью стоял, когда я переодевалась. И подглядывал.
– Ему всего двенадцать!
– Но он просто глаз с меня не сводил! Я боюсь! – прижала руки к груди.
Старший сын промолчал.
Забавное совпадение. Ему вчера тоже предложили полностью изменить свою жизнь. Перейти из обычной школы и секции на казенный кошт, в училище олимпийского резерва. То есть дома вообще не бывать. Тренировок еще больше. Зато перспективы – поездить по миру, что-то выиграть.
Мать, конечно, одобрит. Всем уже раззвонила, что Федор – кандидат в сборную России, скоро золотую медаль привезет.
И будет счастлива обоих сбагрить, пьянствовать в свое удовольствие.
– Ты уже ездила в интернат? – спросил Федя.
– Зачем? – удивилась она. – Документы пока не готовы.
Федя отправился сам. Посмотрел, ужаснулся. Палаты на десятерых. Хлорка, кислая капуста, санитарки в грязных халатах. Пациенты – отрешенные зомби. Какое там мытье посуды или шахматы! Месяца не пройдет – Ярик и говорить разучится.
«А если я с бревна сорвусь, мать меня в другой интернат засунет. Для парализованных».
Осуждать или переубеждать не стал.
Другую все равно взять неоткуда.
Но Ярика в интернат отпускать нельзя.
На хрен медали. Все равно единицам достаются, а у них только в потоке больше ста человек.
Мать решила свое, а он – свое.
Вместо училища олимпийского резерва порвал с гимнастикой и взял Ярика полностью на себя.
Мать
