на угли в море, выделяются несколько иных – совершенно небольшие, искрашенные в цвета бездны. На передней части корпуса, у самого носа расположилось по десятку бойцов, которые сидят под сенью длинного ствола автоматического орудия, выглядывающего из-под рубки управления. У носа одного из катеров стоит высокий человек, закованный в ту же экипировку, что и его солдаты – чёрные длинные сапоги под колено, усиленные бронепластинками скрытыми под поверхностью обуви, подминающей под себя тёмного цвета штаны из арамида, торс же защищён бронежилетом и наплечниками, на пару с тяжёлыми перчатками. Лицо скрыто под маской-противогазом, покрытой сверху чёрной каской.
Небольшой отряд, всего человек десять, расположился на десантном катере и каждый из бойцов облачён в такие же доспехи, что и у командира, который отличается только наплечником, который выкрашен в серебряный цвет, подтверждающий офицерский статус человека.
Парень гордо устроился на самом носу катера, обратив взор изумрудных очей далеко, всматриваясь в город, терзаемый Рейхом. Порывы ветра, лихо идущие с моря, нагоняют свинцовые тучи, закрывая солнце и заставляя его луч угаснуть и нагнетая мрак над городом, над которым нависла ярость и гнев Империи. Смотря вперёд, парень видит ни сколько изваяние из бетона, металла, камней и прочей материи, что образуют тысячи, десятки тысяч построек, сколько мириад душ, именующих это место родиной и неистово алчущих жизни, которая может вот-вот оборваться. Приложив руку к ручке, чтобы не упасть от скорости, на которой транспорт несётся к берегу, парень может спокойно рассматривать образы, расселяющиеся далеко впереди. Прекрасная набережная, на которой ещё не так давно отдыхали люди – семьи гуляли с детьми, влюблённые тут проводили время, да и просто любители понежится под солнцем, и это несмотря на тяжёлое положение города. За набережной простирается огромное пространство из домов, парков, садов и дендрариев, которые выросли посреди бетона и камней, став новым украшением для этого места. Но теперь нет набережной, и деревья вскоре поглотит огонь войны, выпущенный верноподданными Императора. Парень слышит, как далеко позади него в воздух с рёвом взмывают ракеты, как всё вокруг готово расколоться от истошных и тяжёлых рокотов палубной артиллерии, как над головой, в воздухе, ревут сопла самолётов, который ещё немного и обрушаться хищными птицами на головы миллионов невинных людей. Родители и дети, друзья и враги, влюблённые и разлучённые, старики и дети – все оказались виновны в глазах главного судьи Империи – Канцлера, посчитавший их недостаточно праведными и соответствующими морали Рейха и правителя, чтобы быть спасёнными, который с каждой захваченной землёй становился всё злее и радикальнее, исторгая из своего сердца крупицы милосердия, а посему никого не будет ждать пощада во время наступления. Долго он откладывал эту операцию, но всё же в его разум взял верх военный радикализм и теперь десятки тысяч воинов вынуждены исполнить приказ Императора.
