впервые похвалил ее. – Такая трудолюбивая и… талантливая. Я слышал, как ты читаешь племяннице Шекспира; быть может, прочитаешь пару сонетов и мне?
– Как вам угодно, сэр. – Мэри показала рукой в сторону салона: – Идемте, я с удовольствием…
– Нет-нет, к чему нам посторонние слушатели? – Мужчина смешно покачал головой и придвинулся еще ближе. – Хочу быть единственным… только ты и я. Для этого лучше подойдет моя каюта. – Он повернулся и приоткрыл дверь: – Прошу! Не бойся, Марион, проходи. Полагаю, мы проведем время весело и с пользой. Я просто обожаю сонеты и высоко ценю умение… декламировать.
– Мистер Спенсер… – Мэри отступила еще на шаг. Возможно, она была неопытной и наивной, но сейчас ясно видела, что в глазах мужчины плещется бренди, разбавленный похотью. – Благодарю за приглашение, но я… сэр…
– Можешь называть меня Грэм, – шепотом сообщил он и, внезапно приблизившись, накрыл ее губы своими. Девушка ощутила, как его скользкий язык проталкивается ей в рот, заверещала и прикусила его, а потом толкнула мужчину в грудь. В следующий миг ее оглушила звонкая и болезненная пощечина.
– Дрянь! – прошипел мистер Спенсер, вытирая губы ладонью. – Грязная потаскуха!
И тут дверь за спиной девушки распахнулась. На пороге своей каюты – о, чудо! – появилась мисс Маккейн, бледная, похожая на привидение в мятой ночной рубашке и со свечой в руках.
– Что здесь происходит? – тихо спросила она, глядя то на разъяренного дядю, то на схватившуюся за щеку Мэри. Та уже открыла было рот, чтобы ответить, но мистер Спенсер ее опередил:
– Ничего необычного, Кэтрин. Твоя служанка повела себя дерзко, а когда я сделал ей замечание, нагрубила мне, и я был вынужден ее наказать. Вот что значит принять на работу девицу сомнительного происхождения, без рекомендаций и не посоветовавшись со мной!
– Неправда! – воскликнула Мэри, чувствуя, как, с одной стороны, ее охватывает возмущение, а с другой – жгучая обида и стыд, заставляющие краснеть. – Я не грубила, вы сами… вы меня…
Она вспомнила его язык у себя во рту и скривилась от отвращения. Мисс Кейт внимательно посмотрела на нее, потом перевела взгляд на дядю. Между тем двери соседних кают начали приоткрываться: шум в коридоре привлек внимание других пассажиров. «Господь милосердный, если пойдут пересуды…»
– Марион, немедленно ступай в каюту, – сдержанно велела Кэтрин, – а вы, дядя Грэм, идите к себе. Поговорим обо всем утром. Доброй ночи.
Она пропустила девушку внутрь и захлопнула дверь прямо перед носом у мистера Спенсера, после чего села на свою постель, спешно поставила на колени таз и склонилась над ним. Мэри опустилась на пол возле ее ног и замерла. В мучительном ожидании текли минуты, но ничего не происходило. Наконец она осмелилась подать голос:
– Мисс Маккейн, я правда… я никогда не посмела бы… Мне стыдно в этом признаться, но ваш дядя…
– Знаю, – устало вздохнула
