«Тексако». Донна посмотрела в зеркало заднего вида, обнаружила, что на какое-то время оторвалась от преследователей, поспешила нажать на тормоз – она ехала слишком быстро для того, чтобы завернуть на площадку, – и, оставляя колесами дымный след, остановилась у тротуара сразу же за заправкой. Скотти ударился о «торпеду» и сполз на пол.
Она распахнула дверь, выскочила и с трудом удержала равновесие на мокром асфальте. В руке у нее вновь оказался пистолет, но выползавший с заправки грузовик, тащивший на прицепе лодку, загородил ей обзор. Машина медленно поворачивала направо – мимо нее.
Донна прежде всего думала о том, как спасти обреченного сына, и поэтому бросила пистолет, сунулась в машину и вытащила за щиколотки обмякшее тело Скотти. Лишь мельком взглянув на его окровавленное лицо, она схватила его за пояс и воротник и последним отчаянным усилием, от которого, как ей показалось, в спине, плечах и ногах порвались все жилы, подняла высоко в воздух, как раз в тот момент, когда с нею поравнялась ехавшая на прицепе лодка.
Мальчик на мгновение повис в воздухе – его руки и ноги вяло трепыхались в белом свете, – а потом исчез из виду, упал то ли внутрь лодки, то ли на палубу и, возможно, покатился, чтобы грохнуться на мостовую с другой стороны.
Отдачей от броска ее ударило спиной о бок «Шевроле», и она смогла совладать со своим телом лишь настолько, чтобы не упасть наземь, а вновь оказаться на водительском сиденье. Чуть ли не против воли ее правая рука снова включила зажигание.
Лодка неторопливо удалялась. Детского тельца на асфальте она не увидела.
Позади появились автомобильные фары, приближавшиеся со стороны Фримонт-стрит. Она с усилием втащила ноги в машину, захлопнула дверь, с громким визгом покрышек резко развернулась на первой скорости, нацелившись точно в приближавшиеся фары, и поспешно переключила мотор на вторую передачу.
Фары метнулись в сторону из поля зрения, она услышала за спиной резкий скрип тормозов и звук, будто хлопнули очень тяжелой дверью, но не стала оглядываться. На Фримонт она опять переключилась на низшую передачу, чтобы повернуть на юг, а там снова помчалась в сторону Боулдера, от которого ее отделяло двадцать пять миль.
Стиснув ладонью прохладный набалдашник рукояти коробки передач, она перешла сразу на четвертую скорость.
Теперь она ощущала себя умиротворенной, чуть ли не счастливой. Все было растрачено, и каждое оставшееся мгновение следовало считать добавкой, незаслуженной наградой. Она опустила стекло в окне и глубоко вдыхала прохладный воздух пустыни.
«Шевроле» промчался через перекресток с Лас-Вегас-бульвар, и теперь перед нею лежала пустыня… и совершенно недосягаемые горы, и плотина, и водохранилище.
Позади она увидела быстро приближавшиеся фары – несомненно, «Паккард».
Пролетая по шипящей под колесами автостраде посреди пустыни, она думала о том снежном Рождестве 1929 года в Нью-Йорке. «Мне двадцать один
