240, а в соседней более богатой Швейцарии – 20! То, что лицензии, продававшиеся в 2001 году, после того как лопнул интернет-пузырь, на фондовом рынке Бельгии, Дании и Греции стоили гораздо дешевле, неудивительно. Удивительно, что в Бельгии они стоили вдвое меньше, чем в Дании.
Оксфордский экономист Пол Клемперер, участвовавший в разработке британского аукциона, отмечает, что главную роль сыграли именно организационные детали. В Англии сначала по технологическим соображениям намеревались продать четыре лицензии, но на рынке обычной мобильной связи было как раз четыре крупных оператора, а в этом случае формат аукциона, при котором участники постепенно повышают ставки, перебивая предложения друг друга, мог бы отпугнуть потенциальных новых игроков. Если бы при открытых торгах каждый из участников стал ставить на “свою” лицензию, новые игроки сразу бы видели, что им придется соревноваться с одной из крупных компаний, что практически безнадежно, и просто отказались бы от участия в аукционе. Решено было продать пять лицензий, привлекая таким образом новичков. Поскольку в одни руки давалась только одна лицензия, было заранее известно, что один из игроков на рынке окажется таким новичком. Хотя в этом случае существующим компаниям не приходится конкурировать, им все же пришлось повышать цену, отвечая на ставки новичков.
Cui bono: всем ли выгодны аукционы?
Что же вызывает настороженность даже у энтузиастов аукционов? То, что по итогам европейских аукционов 3G-спектра многие европейские компании оказались на грани банкротства и им пришлось прибегнуть к помощи национальных правительств. В 2000–2001 годах европейские 3G-аукционы собрали больше 100 миллиардов долларов. Казалось бы, политики могли гордиться такими показателями. Однако вскоре отношение к результатам 3G-аукционов стало меняться. Это произошло после того, как фондовый рынок изменил свое отношение к компаниям, владеющим лицензиями на связь третьего поколения. От Франции до Финляндии аукционы обвинили в том, что они заставили компании делать слишком большие ставки.
Кутеж по-европейски
Конечно, важным мотивом было желание компаний покрыть потери за счет новых субсидий от правительств. Неверная ставка, основанная на слишком высокой оценке будущих прибылей, ничем не отличается от других инвестиций, казавшихся привлекательными, но принесшими в итоге убытки. По сравнению с потерями, произошедшими в результате неудачных слияний и поглощений на той же волне интернет-энтузиазма, потери европейских компаний на лицензиях выглядят не слишком высокими. Лучший аргумент в защиту европейских 3G-аукционов – то, что американский телекоммуникационный рынок потерял и в капитализации, и в количестве крупных игроков не меньше, чем европейский. И это при том, что никаких 3G-аукционов (в отличие от 2G-) в США не проводилось.
Всякий раз, когда политики организуют
