и проамериканской макаками, причем первых больше и как бы не в разы, зато у вторых техническая мощь и поддержка самой богатой державы мира. Но – болота, джунгли, горы, где не то что дорог, даже точных карт для большей части территории нет. Техника становится мертвым грузом, авиация не видит целей, и даже напалм и химия во влажном лесу (особенно в сезон дождей) не дают эффекта. Грядет война, и жестокая – «просоветские» партизаны, когда убивали их гражданских и парламентеров, в ответ зверели не меньше. Только где в ней место прежним хозяевам, французам?
Какое уж тут «отступить, не потеряв лицо»! В Берлине внаглую смеются по поводу так и не подписанного Акта капитуляции еще за ту войну: «Вы девять лет туземцев победить не можете, а хотите что-то получить от нас?» И в самой Франции скоро уже снова до уличных бунтов дойдет, как в пятидесятом – хорошо, тогда ума хватило, и у левых и у правых, не раскачивать лодку, не играть с огнем, поскольку гражданская война реально могла бы перерасти в Третью мировую. Правда, подвиг семнадцатого полка в битве при Пномпене или «битве на рисовых полях», как окрестили ее журналисты, на некоторое время возродил французский патриотизм. До той поры, когда придется платить по счетам: война – это очень дорогое занятие, и кому придется туже пояса затянуть?
Американцы – с такими союзниками, как говорят русские, и враги не нужны. Да, Франция вышла из Атлантического союза (что позволило хотя бы из штабов этих заклятых «друзей» выгнать), но ценой заключения «временного» двухстороннего договора с США на «переходный период» в десять лет. В течение которого американские войска с нашей территории не уходят, ну а мы должны платить в рассрочку за все, что заокеанский союзник у нас построил для защиты от коммунистического вторжения – аэродромы, полигоны, казармы, ремзаводы. И за кучу складированной техники, что, по идее, при начале войны с Советами должна была поступать вновь развертываемым дивизиям Армии США – причем в Вашингтоне требуют заплатить за этот бывший в употреблении товар как за новый, пришлось этот пункт договора подписать, иначе с расторжением союза ничего не выходило. Чтобы расплатиться, де Голль в пятьдесят первом даже к Сталину обращался, просил дать кредит (банкиры начала века вертятся в гробах – Франция у русских кредит просит!), но Советы выставили неприемлемые условия, прежде всего касаемо нашего ухода из Индокитая, а на это мы тогда не были готовы пойти.
Теперь же – придется. Созвать мирную конференцию, заключить договор с Вьетконгом. И пусть уже у него и советских болит голова на тему, что делать с бешеными «красными кхмерами».
Ну а нам – осуществить наконец «американцы – вон». Что, конечно, никак не могло понравиться за океаном. Интересно, что на этот раз оттуда даже не пытались возмущаться, требовать, условия ставить. То ли наконец признали, что Франция пока еще одна из мировых держав, а не какая-то Панама, то ли уже его, де Голля, списали со счетов. И самым тревожным сигналом
