был слишком велик, чтобы обращать на это внимание.
– Если выйдешь за меня, то никогда не будешь голодать.
Мне было не по себе от его прямолинейности, а мысли о том, как Цалу будет ко мне прикасаться, как я выношу его детей, как мои пяльцы покроются пылью, а одежда станет липкой от сахара, вселяли ужас. Я еле сдержалась, чтобы не передернуться.
– У тебя с отцом всегда будет полно еды, – не унимался Цалу, облизнув губы. Затем улыбнулся – его зубы были желтоватыми, как масло. – Я знаю, как сильно ты любишь папину слоеную выпечку, паровые булочки из теста из цветков лотоса и кокосовые плюшки.
У меня заурчало в животе, но я никогда не позволю голоду заглушить голос сердца.
– Пожалуйста, хватит об этом спрашивать. Мое решение не изменится.
Цалу разозлился.
– Что, слишком хороша для меня?
– Мне нужно управлять папиной лавкой, – ответила я, стараясь не задеть его чувства. – Он нуждается во мне.
– Девушка не может управлять лавкой, – сказал он, открывая паровую корзинку, чтобы достать последнюю партию булочек. Обычно Цалу давал несколько мне и папе, но я знала, что сегодня этого не произойдет. – Может, ты и хорошая швея – лучшая в деревне, – но поскольку твои братья сейчас сражаются за императора, не пора ли взяться за ум? Остепениться. – Юноша потянулся за моей рукой. Его пальцы были влажными и испачканными в муке. – Подумай о здоровье отца, Майя. Ты ведешь себя как эгоистка. Ты могла бы обеспечить ему лучшую жизнь.
Я обиженно отпрянула.
– Мой отец никогда не бросит свою лавочку.
Цалу фыркнул.
– Куда он денется. А ты же не можешь заниматься всем в одиночку! Ты похудела, Майя. Не думай, что я не заметил, – процедил он, мой отказ явно его обозлил. – Поцелуй меня, и я подкину тебе булочку.
Я вскинула подбородок.
– Я не собака.
– О, теперь мы слишком гордые, чтобы клянчить, да? Ты позволишь своему отцу умереть от голода, потому что такая высокомерная…
Больше я это терпеть была не намерена. Я вылетела из пекарни и быстро пересекла улицу. Когда захлопнула за собой дверь в отцовскую лавочку, у меня заурчало в животе. Самое обидное было то, что я знала, что веду себя эгоистично. Мне стоило бы выйти за Цалу. Но я хотела спасти свою семью сама, как пророчила мама.
Я сползла вниз по двери. Что, если это не в моих силах?
В таком состоянии и обнаружил меня отец, пока я тихо плакала.
– Что случилось, Майя?
Я вытерла слезы и встала.
– Ничего, папа.
– Цалу снова предлагал тебе выйти за него замуж?
– Заказов нет, – ответила я, уклоняясь от вопроса. – Мы…
– Цалу хороший парень, – перебил он, – но не более – просто парень. И он тебя не заслуживает. – Отец замешкался у моих пялец, изучая вышитого мной дракона. Работать с хлопком было труднее, чем с шелком,
