неограниченной. В избрании сейма участвовала вся шляхта, составлявшая почти 10 % всего населения государства, что делало Польшу более демократической страной, чем Англия. Одного голоса против – т. н. liberum veto – было достаточно, чтобы аннулировать решение сейма, и потому наибеднейший дворянин мог стать могущественней короля. Из этой ситуации был единственный выход: шляхта имела право сформировать Конфедерацию, временный альтернативный сейм, который существовал лишь до тех пор, пока он не выполнил свою цель, а затем распускался. На деле же Польшей управляли богачи-царьки, владевшие землями размером с небольшие государства и собственными армиями. Поляки невероятно гордились своей странной конституцией, из-за которой в этой огромной стране царил постыдный хаос, и считали, что это не хаос, а драгоценная свобода от излишних ограничений.
Выборы польских королей были излюбленным видом дипломатического спорта в восемнадцатом столетии. На этом дипломатическом турнире соперничали Россия, Пруссия, Австрия и Франция. Традиционно Версаль пользовался поддержкой трёх союзников на Востоке: Османской империи, Швеции и Польши. Но с 1716 года, когда Пётр I поддержал нежизнеспопобную польскую конституцию, Россия пыталась держать Польшу в подчинении, сохраняя её абсурдное государственное устройство, возводя на варшавский трон слабых королей, укрепляя власть знати и держа свою армию наготове у самой границы. Единственной задачей Екатерины, таким образом, было сохранение петровского протектората над Польшей.
Понятовский идеально подходил для этих целей: Екатерина могла контролировать Польшу с помощью его «фамилии» – пророссийски настроенных дядьёв Чарторыйских, оснащённых русскими ружьями и английским капиталом. Сам же Понятовский возмечтал стать королём и жениться на Екатерине, тем самым, как пишет его биограф, выполнив два главных желания в своей жизни [31]. «Если я когда-то и желал трона, – признавался он ей, – то лишь потому, что видел на нём вас». Услышав, что это невозможно, он принялся умолять: «Не делайте меня королём, но разрешите быть с вами» [32]. Этот галантный, хотя и жалобный идеализм мало способствовал его будущим отношениям с образцовой блюстительницей государственных интересов. Поскольку традиционные участники этого «делания королей» были утомлены Семилетней войной, Екатерина и Панин преуспели в своём замысле. Фридрих Великий принял сторону Екатерины, поскольку Пруссия, опустошённая Семилетней войной, была в такой изоляции, что заключенный 31 марта (11 апреля) 1764 года союз с Россией стал её последней надеждой. Двадцать шестого августа (6 сентября) окружённый русскими солдатами сейм избрал Понятовского королём Польши, и тот принял имя Станислава Августа.
Союз с Пруссией и протекторат над Польшей должны были стать основой так называемого «Северного аккорда» – разработанного Паниным плана, который должен был объединить силы северных держав, в том числе Дании, Швеции и, возможно, Англии, и служить противовесом для «католического
