плиты. Знай – кусай себе пирожок и строй брату рожицы.
Тарелка опустела, Аня выключила телевизор. Бабушка давно закрылась в спальне, из комнаты брата сквозь щели двери сочился мутный свет бра. Аня погасила лампу над обеденным столом, погружая дом во мрак. Она села на диван у окна, всматриваясь из холодной кухни в звездное небо. Вскоре глаза привыкли к темноте, смогли различить стену соседнего дома, окно, покосившийся забор и заросли сада. Рядом жила ровесница бабушки, Вера Ильинична Купчина. Купчиха. Скверная старуха с претензиями к границам огорода и воющей дворнягой. Аня всматривалась сквозь жерди забора во владения лунной полночи – чащобы за огородами. Ни огонька в степи. Очертания деревьев соседнего сада проступали пыльной тучей.
– Не всматривайся в ночь… – гипнотически прозвучал голос брата.
– …не дразни чудовищ. – Аня грустно улыбнулась, отнимая взгляд от сплетений ветвей. – Почему она всегда так заканчивала сказки?
Витя открыл холодильник, и блеклый свет уничтожил химерные думы.
– Не знаю. – Он включил светодиодную ленту над столиком у раковины; крутнулся, достал батон, принялся нарезать колбасу и сыр. – Наверное, чтобы мы быстрее уснули. Но я до сих пор боюсь смотреть в окно по ночам.
– Дина умела рассказать страшилку.
– Ага, – Витя откусил бутерброд, словно ел впервые за сутки. – Мама их терпеть не могла рассказывать. Ты просто способна уболтать любого. Зря не пошла на психотерапевта.
Аня смолчала, что в медицинский она попросту не поступила. Поднялась, наспех соорудила себе бутерброд.
– Это она тоже терпеть не могла. Когда мы ели в сухомятку. – Она откусила бутерброд.
– Еще и ночью.
– Ты всегда хомячил ночью.
– У меня сон плохой.
Аня рассмеялась с набитым ртом:
– Потому што аппетит шлона.
Витя тоже рассмеялся. Ей мимолетно показалось, что сейчас им нет и тринадцати. Они сидят в полумраке кухни и жуют бутерброды, хотя должны крепко спать.
– Опять кошмары? – спросила Аня, памятуя, как в полнолуния они маялись от бессонницы: выдумывали страшилки, чтобы в одиночку не ждать первый крик петуха.
– Нет. – Витя включил чайник. – Так, иногда накатывает хандра.
– Знакомо.
– Тебе стоило предупредить меня, что идешь на кладбище. Я бы провел.
Аня сникла.
– Я не планировала. Спонтанно как-то вышло. – Ее блуждающий взгляд сосредоточился на стекле окна. – Это царапины? – потерла она рукой короткие линии. – Снаружи. Гляди, кто так подрал окно?
Витя головы не повернул.
– Коты.
– Ого ж. Тут такие когти, – и ее указательный палец полностью скрыл борозду.
Слова исчерпались, кружки опустели. В комнате бабушки скрипнула кровать, Витя торопливо потушил свет.
– Мне не хотелось с тобой сориться, – признался. – Если я обидел…
