рванула. Хоть на старости лет мать послушала.
– Она ведь Лизавету искать поехала.
– Лизавету? – удивилась старуха. – А чего ее искать, коли она тут?
От неожиданности Лука поперхнулся чаем и сквозь кашель переспросил:
– Кх… как это… тут?
– Да недавно приходила ко мне. Значит, вернулась с учебы-то. И главное, удумала – в юбке одной ходит, а так голая. Я ей говорю: Лиза, сдурела ты, что ли? Так, поди, даже в Городе не щеголяют, хотя там девки все сплошь распущенные! А она говорит: не до того мне теперь, бабушка. И как-то, знаешь, плывет…
«Плывет, – мысленно повторил Лука, поборов кашель. – Ах, бедная Инна! Уже в бред впала, мерещится ей всякое».
В этот момент глаза старухи заволокло туманом, сама она пошатнулась да чуть не завалилась набок, так что гость испугался, не сделалось ли ей плохо. Вернув себе равновесие, она поозиралась по сторонам, как потерянная, и печально произнесла:
– Случилось что-то с Лизаветой нашей. Плохое случилось.
Луку передернуло, тут же вновь закололо где-то под сердцем, но он отмахнулся и, стараясь придать голосу как можно больше уверенности, сказал:
– Вернется Лиза. Не переживай.
– Нет, не вернется – еле слышно отозвалась старуха. – Не она ведь то приходила. То бес приходил.
Во дворе взвыла собака, как и в прошлое посещение Луки, и Инна, придя в себя от этого истошного воя, заговорила громче и бодрее:
– У, зараза! Опять надрывается! Собаки, вишь, постоянно под окнами воют. Мука сплошная. Смерть мою, что ли, учуяли – не пойму никак.
– Да перестань! Рано тебе еще о смерти думать, – приободрил ее гость.
– Конечно, рано! Я за свою жизнь со стольким справилась, неужто со смертью не совладаю, – и она зашлась приступом хохота, а челюсти ее при этом задвигались да забились друг о друга, сильно, но беззвучно, как поломанная трещотка.
– Ладно, пойду я, – Лука приподнялся со своего места, но тут же пошатнулся и рухнул обратно. Земля задрожала, и весь дом, на земле установленный, задрожал, так что заделанная крыша ходуном заходила, а некоторые плохо закрепленные половицы почти подпрыгнули. Вдалеке раздался оглушительный, раскатистый грохот. Раскаты его покатились по холмам, ударили по окнам, оттого все окна в селении затрещали в своих тесных рамах.
Лука выскочил на улицу и увидел стелющийся над озером дым, а за дымом, на противоположном берегу – яркие огненные всполохи, раздирающие небо в клочья.
Тогда он со всех ног ринулся к месту происшествия, обежал вокруг озера, обогнул раскуроченный машинами котлован и через десять минут, весь взмыленный, как загнанный во время гонки скакун, которого вот-вот пристрелят, оказался у радловского дома.
Дом был цел и невредим, но позади него взрывали горную породу. Склон древней горы, нависавший над поселком каменным щитом, был выворочен наизнанку, в воздухе беспощадной шрапнелью летала щебенка – в нескольких зданиях по эту сторону даже
