style="font-size:15px;"> – Повяжут, – развел руками Ефимыч. – Это плохая идея, Дмитрий.
– Да, и денег за это как-то незаметно не вернешь, даже если себе в убыток… И все вы, Яков Ефимыч! Стыдно-с!
Дима еще раз укоризненно вздохнул и тоже пошел переодеваться.
– М-да, несколько неприятно вышло, – сделал Ефимыч постную физиономию. – С другой стороны, общеизвестно, что примерная стоимость потенциально похищаемого шоплифтерами вбивается в окончательную цену… Так что… С экономической точки зрения…
– Ага, еще один экономист нашелся, – едко заметила с кухни Маринка, демонстративно гремевшая там посудой. – Набирается народ на групповушку! Улет…
Дима у себя в подсобке передернул плечами, но протестовать не стал. В доме вдруг воцарилось неловкое молчание. Раж на немедленное изгнание Ефимыча, как опоганившего чистую и возвышенную идею нескончаемой свадьбы, вроде бы прошел. Но надо же было как-то логически завершить эпизод.
– Ладно, – сказал Дима, вернувшись в гостиную в тренировочном костюме. – Заберите вашу, так сказать, долю, Яков Ефимыч, и давайте прощаться. Стемнеет скоро. Остановка автотранспорта в трех минутах…
– Нет, – задумчиво глядя на пакеты, произнес Ефимыч, – давайте попробуем взглянуть на случившееся с иного угла зрения.
– Никаких углов! – рыкнула Маринка с кухни. – Димочка, иди кушать, солнышко мое! А вы, дедуля, свободны!
– Нет, нет! Позвольте объясниться…
– Ну? – Маринка вышла к ним с кухонным половником, которым она поигрывала, словно бейсбольной битой.
– Поймите, молодые люди, меня всегда угнетала необходимость поддерживать свой жизненный уровень подобным способом, – заканючил Ефимыч. – Но наша пенсионная система не дает человеку возможности…
– Ша! – цыкнула Маринка. – Проехали! Конкретнее!
– Ладно, ладно! Меня восхитила сама ваша схема! Какая тонкая игра на человеческих страстях… Какой изящный ход, интеллектуальный изыск! Старость берет измором, а молодые – напором! Как это верно!
Маринка заметила, что Дима набирает в грудь воздуху, зыркнула в его сторону, и тот шумно выдохнул ненужный пневматический ресурс.
– Значит, так, – сказала Маринка, постукивая половником о ладонь. – Супчику я вам на дорожку, так и быть, накапаю… Но потом – все! Забираете свою долю и!..
Но стоит ли вам рассказывать – за ужином они все-таки помирились. Маринка, она ж не злая, а уж Дима-то и подавно. Так уж получилось… Не нарочно вышло.
Они просидели втроем до глубоких сумерек и договорились, что Яков Ефимыч продолжит работать у них на разогреве. Станет организовывать и направлять безудержное ликование народных масс. Но при этом не тырить! Ничего! Никогда! Строго!.. Ефимыч решительно отмахивался от Маринкиных предположений тощими руками в коричневых пятнах и неустанно бормотал: «Боже упаси! Боже упаси, Мариночка! Я обожаю вас, как дочку!»
Так и пошло. И то ли влиял
