всё кладбище заросло деревьями. Оградки не в пример современным – низким, тогда ставились по старинке – высокие. Могилки ухоженные. Много цветов, особенно сухих – в вазонах или баночках.
Уже в последние года могилы почти дошли до обрыва. Свободных мест не осталось, и кладбище считается закрытым. Разрешены были только – под захоронения. А новое кладбище раскинулось в лесу, на окраине города, да и то сейчас уже разрослось очень. Могилу неизвестного солдата с нашего старого кладбища перенесли в город.
А тогда, в 61-ом, деревья шелестели листвой над головами только над старыми захоронениями. А последняя, свободная часть кладбища (одна треть) до обрыва – была пустой, заросшей травой площадкой. Мы прошли – до конца дороги молча. Как-то неудобно было разговаривать в таком заупокойном месте. Постояли на краю обрыва, потом сели на край его, на траву. Я сказала, что готова выслушать – о чём там он хотел поговорить.
Виктор начал издалека. Вспомнил, как я помогла ему устроиться на ТЭЦ – 22 на работу. Как он считал меня своим другом, а потом понял, что это чувство – любовь.
Говорил о том, что теперь каждый из нас – женат. Но это не мешает нам оставаться друзьями. Вероятно, Дудко до сих пор видит в нём в какой-то мере соперника. И, вероятно, поэтому, мы не можем дружить семьями. Но… и т. д. и т. п. …А почему бы нам…?
Виктор попробовал обнять меня за плечи и притянуть к себе. Я резко отстранилась, давая понять, что ничего подобного между нами быть не может.
Я знала, что банальный поцелуй повлечёт за собой дальнейшие приставания, категорически пресекла «свидание», и сказала, что и так задержалась, и мне пора домой.
Вероятно, я не видела соблазна в подобном продолжении наших отношений с Виктором Розовым, потому что, если бы я этого захотела, то могла бы реализовать их в любое время раньше.
Но свой выбор я уже сделала в новогоднюю ночь 1959-го года…
Виктор слишком уважал меня, чтобы быть пошлым в такой ситуации. Мы перешли на посторонние темы. А потом молча встали и прошли той же дорогой к выходу…
Виктор Розов больше не искал со мной встреч…
Тогда я даже не зацикливалась на том, что мы ночью прогулялись по кладбищу.
А сейчас бы я на это ни за что не решилась… Теперь я знаю, что потусторонний мир рядом, и ночью жители этого таинственного места бродят по своей территории…
Мне сейчас становится жутко страшно даже только от мысли, что можно одной очутиться ночью среди могил…
Родителям я не рассказала об этой встрече. А Виктору своему – рассказала. Я о себе никогда ничего не могла долго скрывать, или умолчать о каких – ни будь поступках. Рассказав о них, я как будто сбрасывала с себя какую-то неприятную ношу, и быстро забывала об этом.
Почему-то я никогда не думала, а может ли тот, кому я в чём-то призналась, так же легко стряхнуть эту «ношу» с себя? Или она оставляет след в его душе?
Часть 4
