И слишком хорошо помнил тот образ отца, который жил в моей памяти – как он наклоняется ко мне с перекошенным от гнева лицом и бьёт наотмашь, как слёзы заслоняют глаза, попадают в нос, затекают за уши. Я кричу, а он продолжает бить меня. Именно эта картина вновь предстала передо мной, не давая нормально общаться с отцом. Я знал, что должен простить его. Что старые обиды отравляют нашу жизнь и делают жестокими наши сердца. Но не мог.
Мы обменялись номерами. Всё, что я хотел в тот момент – чтобы он поскорее отстал от меня. Чтобы нас не увидели вместе.
Потом корил себя за проявленную мягкость и выдумал тысячу способов дать понять, что не нуждаюсь в нём.
А следующим вечером снова взял в руки гитару и вдруг подумал о том, какую хотел бы купить. У меня была старая, обыкновенная. Я бы хотел «Гибсон». Да, чёрную «Гибсон». Но у меня таких денег нет. И не будет. По крайней мере, ближайшие двадцать лет. Так я думал тогда.
Возможно, мной двигали исключительно меркантильные цели. Возможно, я всё ещё на что-то надеялся. Мы встретились.
Разговором это вряд ли можно назвать: отец пытался как-то расшевелить меня, много говорил. Я делал вид, что слушаю. Вёл себя как дурак. Но и этому есть объяснение: во мне всё ещё жил обиженный мальчик.
Потом, как и обещал, он повёл меня в музыкальный магазин. И сколько же там всего было! На какое-то время я вовсе забыл о мире извне, блуждая в этом раю среди гитар, барабанных установок, электронных пианино и усилителей звука.
– Как тебе эта? – сказал отец и ткнул пальцем в блестяще-чёрную поверхность «Гибсона».
Я затаил дыхание. Именно о ней я и грезил. Но цена…
– Ты ценник видел? – с делано-безразличным видом, походя бросил я.
– Если хочешь, купим её.
– И тем самым ты пытаешься купить и меня, – констатировал вслух.
Ну, я и не против. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
С ума сойти, «Гибсон»! Гитара моей мечты! Неужели она может быть моей?!
– Нравится или нет? – проигнорировал отец мой новый выпад.
Мое молчание было красноречивее слов. Я боролся с собой.
Мы купили эту гитару.
И я целые сутки не выпускал её из рук.
Качество звука стало гораздо круче. Только в клубах, где я играл, мало кто замечал это. Вообще никто, если честно.
С отцом мы стали общаться. Правда, нормальным это общение не назовешь. Но избегать его также, как прежде, после такого подарка я просто не мог. И я смирился с его присутствием в своей жизни.
Единственное, на что не соглашался – встречаться с его семьйй. Зачем мне какой-то там брат и новая жена отца? Какое мне до них дело?
А на следующий день рождения он подарил мне дом. Собственный дом! В центре Лондона! Я был в шоке, когда получил извещение.
– Хотел подарить на твоё совершеннолетие, но кто знает, что будет через два года. Решил не тянуть. Надеюсь, тебе понравится, – вот и всё объяснение. Отец никогда не был чересчур многословным.
Я
