на цепи, тужится, расшатывает кольцо, кричит, нервничает, но у нее тоже ничего не получается.
– Аня, ты слышишь меня?
– Что?
– Как долго я был без сознания?
Это она во всём виновата. Из-за неё вы здесь.
– Часа три… – отвечает она, бросая цепь на пол и закрывая лицо руками.
В углу стоит небольшая печь с уходящей наружу трубой. Похоже, рабочая – даёт тепло в холодное время года.
Мы здесь надолго?
Нам предстоит зимовать в этом подвале?
Лампочки в потолке или какого-либо другого источника света нет. Светло только благодаря солнцу, проникающему через форточки. Настолько высоко посаженные, что кроме неба с наших матрасов в них ничего не видать.
Ночью будет тьма кромешная.
– Ты говорил про какие-то документы, – уточняет Аня. – Что ты имел в виду? Это как-то связано с твоей работой?
Где-то вдалеке поют птицы и жужжат мухи.
– Нет, – твердо отвечаю я. – Забудь об этом.
– А что за документы?
– Не важно. Почему ты не убежала?
Такая глупая, беспомощная… Я дал ей фору, чтобы свалить оттуда, а она ей не воспользовалась.
– Он догнал меня. Ударил и потащил к дороге. Я не смогла вырваться, кричала, тогда он снова меня ударил и я потеряла сознание. Очнулась уже в телеге.
– И что? – я сосредоточен и представляю, как всё происходило, как ей было страшно, больно, но это не прошибает во мне сострадания. Сама во всём виновата.
Сказать бы ей об этом, пристыдить, но я сдерживаюсь. Не время и не место выяснять, кто прав, а кто виноват. Нужно исправлять то, что уже случилось.
– Как долго мы ехали?
Утираю грязный пот со лба, встряхиваю головой. Каждый удар сердца отдается тупой болью в висках.
– Не знаю. Часа полтора, два.
Она крепко сжимает ступни и нервно раскачивается, а я опускаюсь на матрас и всё прислушиваясь к звукам снаружи, вожусь с колодкой – нужно найти способ открыть её.
В сознании проносятся сцены, в которых он заходит сюда с ножом или бензопилой в руках и рубит нас на части. Или насилует Аню…
Выдыхаю посильнее, чтобы справиться со страхом, но это не помогает. Я парализован и шокирован.
Где он? Когда придет обратно? И что будет, когда он явится?
Я не бросал попыток освободиться. Силы во мне иссякли, но я старался как мог – всё пробовал оторвать цепь, сломать замок, бил им о петлю в стене, но это ничего не дало – зря потерял силы.
Легко и просто это всё не закончится.
Мы можем умереть.
Всем своим существом я отказываюсь принимать факт того, что это реально и ничей не розыгрыш, но вязкий и холодный страх, всё больше расползающийся по венам, расстилающийся под кожей, неумолимо убеждает меня в том, что всё по-настоящему и, действительно, происходит именно
