подделкой документов широкого спектра действия, начиная от справок и больничных листов, заканчивая паспортами различных государств. Рынок сбыта у Влада простирался от мелких розничных торговцев, до организованных преступных групп, которые из года в год все чаще старались легализовывать свою деятельность, вкладывая награбленное в торговлю и строительство, сращиваясь с чиновниками и зарабатывая огромные деньги на государственных закупках, не забывая также открывать многочисленные благотворительные фонды для отмывания еще не «отмытых» капиталов.
Чем дальше от 90-х, тем сложнее было отличить бандита от чиновника, коммерсанта от разбойника, а верующего праведника от лицемера, использующего добродетель в целях наживы, – все они срослись в одной личине развивающегося капитализма, генетически мутировавшего под российские ментальные модели.
«В Москве убит владелец строительного холдинга «ТрастПромСтрой Корпорейшн» Михаил Квантришвили», – новостные ленты интернет – порталов запестрили громкими заголовками уже под ранее утро. «Застрелен во дворе дома», «по одной из версий убийство является заказным и связано с профессиональной деятельностью бизнесмена», «правоохранительные органы связывают убийство Квантришвили с его криминальным прошлым в девяностых». Сухов не мог уснуть. Следил за новостями.
Наступивший день выдался пасмурным. Обычно после ночной грозы природа радует солнцем, но в этот раз небо затянуло надолго. Черный Мерседес S-класса с тонированными наглухо стеклами и номерными знаками «001», не бьющимися по базам данных ГИБДД, летел в левой полосе Московской кольцевой автодороги. Фары устрашающе моргали дальним светом, и автомобили, оказавшиеся перед ним в крайней полосе, спешили перестроиться правее, освободив дорогу.
Спереди сидели двое черноволосых мужчин, одинаково бородатых и накаченных, со сломанными ушами. Они были как братья – близнецы, разве что имели небольшие различия в длине коротких волос и шрамов на затылках. Глаза водителя скрывали модные солнцезащитные очки. Мужчина, сидевший справа, своего взгляда не прятал. Его черные глаза буквально разрезали все, на что смотрели. Он имел вид гражданина, с которым вряд ли захочется заговорить о стихийном материализме времен Гераклита, достижениях квантовой механики или астрофизики. Его, скорее, интересовал разве что спорт и унижение людей, – унижение с целью самоутверждения, как попытка скрыть свою фобию оказаться униженным самому.
– К-к-куда едем? – вполголоса с заиканием спросил Сухов.
Бородатые качки сделали вид, что не услышали его, а пассажир справа повернул ручку автомагнитолы, и шустрая лезгинка из колонок заиграла громче.
– К Тимуру едем, – ответил он. – Тебе же Тимур нужен? И ты Тимуру нужен. Он сказал тебя привезти к нему. А что?
Качок обратил голову назад, пронзая взглядом Кирилла. Сухов же смотрел в окно, демонстративно не поворачиваясь к собеседнику. Несмотря на внешнее спокойствие, он нервничал.
Тимур обычно сам приезжал на встречу.
