итальянских купцов и судовладельцев.
Однако, как всегда и везде, когда надо было найти козлов отпущения, в средневековой Венеции тоже во всех бедах обвиняли евреев. Поэтому они стали жертвами навета и в 1569 году, когда их уличили в поджоге сгоревшего венецианского Арсенала. Пришлось бежать куда подальше, в чужие дальние края, за море.
И вот новые мои пра-пра-пра-предки, бросив свой дом, накопленное добро, спешно покинули Аппенинский полуостров и отправились пересекать на паруснике бурные воды Адриатического моря. Именно вследствие этого на берегах Черногории где-то в предместьях монтенегровой Подгорицы и продолжилась история нашего рода.
На том пятачке Европы она простояла до второй половины XIX века. Во всяком случае до того времени, когда на юге России стал бурно развиваться приморский город Одесса, заложенный еще Екатериной Великой. И туда, следуя за другими искателями счастья, уже не на парусном, а на паровом торговом судне отправился молодой черногорский еврей Самуил Черни.
Вскоре он женился. Это и дало повод достаточно точно впервые обозначить имя и годы жизни одной из моих прародительниц – Эстер (Эсфирь) Черни (1850-1908). В девичестве эта одесситка была Гихман, что говорит о германском происхождении ее предков. Но судьба очень быстро от нее отвернулась, этот первый брак с евреем из Черногории оказался очень недолговечным – через год после свадьбы мужа забрали на очередную войну с османской Турцией, и он из нее, увы, не вернулся.
Эстер снова вышла замуж, ее вторым избранником стал некий Шимон (Исайя) Розимов. Кем он был, и что за странное сплетение еврейского имени с русской фамилией. Откуда она у нашего патриарха?
Судьба кантониста
Прежде, чем ответить на этот вопрос, вспомним одну из наиболее трагических страниц истории русских евреев, которыми они сделались в результате поглощения Россией обширных мест их плотного проживания, происшедшего в результате очередного (3-го) раздела Польши.
После необъяснимой агрессивности по отношению к иудеям «просвещенной» императрицы Екатерины II следующий по очереди период их острого государственного преследования пришелся на реакционное правление Николая I («палкина»). Одним из наиболее подлых его акций, среди многих других, был указ 1827 года, устанавливавший непомерно большие нормы призыва евреев на военную службу. Они были в 3 раза выше, чем для православных – по десять рекрутов с каждой тысячи лиц мужского пола ежегодно, а не по семь и в два года, как для христиан.
Кроме того воинская повинность для евреев вводилась с 12-тилетнего возраста (для всех остальных – с 18). Но эта норма часто нарушалась, и в армию попадали «дети полка» 7-10 лет. Для их поимки формировались специальные команды так называемых «ловчиков» и «хапунов». Они разъезжали на подводах по еврейским местечкам, похищали на улицах и запихивали в мешки без разбора возраста всех попавших им под руку ребятишек.
Нередко кагалы черты оседлости, жалея
