оно и получило такое название
– Стража, сюда! – крикнул Гренгуар и смело бросился вперед.
Один из мужчин, державших девушку, обернулся к нему, и он увидел страшное лицо Квазимодо.
Гренгуар не обратился в бегство, но и не двинулся с места.
Квазимодо подошел к нему, одним ударом сбил его с ног и быстро скрылся в темноте, унося молодую девушку, перебросив ее через плечо, как шелковый шарф. Его спутник последовал за ним, а бедная козочка, продолжая жалобно блеять, побежала сзади.
– Помогите! Помогите! – кричала несчастная цыганка.
– Стойте, негодяи, и освободите эту женщину! – раздался вдруг громовой голос, и из-за угла появился какой-то всадник.
Это был капитан королевских стрелков, вооруженный с головы до ног и с обнаженной саблей в руке.
Он вырвал цыганку из рук ошеломленного Квазимодо и положил ее поперек своего седла. А когда ужасный горбун, опомнившись от изумления, бросился к нему, чтобы отнять свою добычу, человек пятнадцать вооруженных палашами стрелков, ехавших следом за своим начальником, подскакали к нему. Этот отряд был послан в ночной объезд по распоряжению парижского прево мессира Роберта д’Эстуваля.
Квазимодо схватили и связали по рукам и ногам. Он кричал, бесновался, кусался, и, будь это днем, один вид его безобразного, искаженного гневом лица, которое от этого было еще ужаснее, чем обычно, наверное, обратил бы в бегство весь отряд. Но темнота лишила горбуна самого страшного его оружия – безобразия.
Спутник Квазимодо исчез во время схватки.
Цыганка, грациозно приподнявшись на седле и положив руки на плечи молодого всадника, несколько секунд пристально смотрела на него, как бы благодаря его за оказанную услугу и вместе с тем восхищаясь его красивой наружностью. Она первая нарушила молчание. Придав еще больше нежности своему и без того нежному голосу, она спросила:
– Как вас зовут, господин стрелок?
– Капитан Феб де Шатопер к вашим услугам, моя красавица, – выпрямившись, ответил офицер.
– Благодарю вас, – сказала она.
И в то время как капитан самодовольно крутил усы, она, как падающая на землю стрела, соскользнула с лошади и исчезла быстрее молнии.
– Черт возьми! – воскликнул капитан и велел стянуть покрепче ремни, которыми был связан Квазимодо. – Мне было бы гораздо приятнее оставить у себя девушку!
– Делать нечего, капитан! – сказал один из его спутников. – Птичка улетела, а летучая мышь осталась.
V. Продолжение неудач
О глушенный падением, Гренгуар продолжал лежать на углу улицы, перед статуей Пресвятой Девы. Мало-помалу он пришел в себя. Сначала, в продолжение нескольких минут, он находился в полубессознательном и довольно приятном забытьи, причем воздушные фигуры цыганки и козочки сливались в его сознании с полновесным кулаком Квазимодо.
