рука потянулась вперед, и Дэниел коснулся пальцами ее губ, ожидая поцелуя. Когда он получил его, то снова вернул руку на место и отвел первую руку в сторону, резко наклоняясь влево. Она поцеловала и ее тоже. Потом Дэниел теснее прижал ее к себе, делая их объятие таким крепким, что смог убрать обе руки, но все равно как-то держал ее. Это ощущение было таким сладким, радостным и свободным, что Люс начала смеяться. Он сделал большую петлю в воздухе. Ее волосы разметались по лицу. Она не боялась. Она летала.
Люс взяла Дэниела за руки, когда он снова обнял ее.
– Мы словно созданы для этого, – сказала она.
– Да. Типа того.
Он летел вперед, не останавливаясь. Они прорывались сквозь облака и воздушные равнины, попадали в короткие красивые грозы и моментально высыхали на ветру. Они пролетали мимо самолетов на такой огромной скорости, что Люс догадывалась: пассажиры внутри не замечали ничего кроме неожиданной серебристой вспышки и легкого скачка турбулентности, встряхнувшего их напитки.
Облака стали реже, когда они летели над океаном.
Люс ощущала солоноватую тяжесть его глубин даже здесь, и он казался инопланетным, не таким бледным, как в «Прибрежной», и не таким соленым, как дома. Крылья Дэниела отбрасывали восхитительную тень на матовую воду под ними, и это почему-то действовало успокаивающе, хотя было трудно поверить, что она была частью этого отражения в волнующемся море.
– Люс? – спросил Дэниел.
– Да?
– Каково было прийти к твоим родителям этим утром?
Ее глаза пробежали по очертаниям одинокой пары островов в темной толще воды внизу. Она рассеянно гадала, где они находились, насколько далеко от дома.
– Тяжело, – призналась она. – Думаю, я ощущала то, что ты ощущал миллион раз, – разлуку с любимыми. Ведь я не могу быть с ними честна.
– Я боялся этого.
– В каком-то смысле легче быть рядом с тобой и другими ангелами, чем с моими собственными родителями и лучшей подругой.
Дэниел задумался на мгновение.
– Я не хочу, чтобы так было для тебя. Это неправильно. Я всегда хотел просто любить тебя.
– И я. Я тоже хотела лишь этого.
Но произнося эти слова, глядя на поблекшее небо на востоке, Люс не могла перестать прокручивать в голове те последние минуты дома, желая, чтобы все было по-другому. Ей стоило обнять отца немного крепче. Она должна была прислушаться, действительно прислушаться к совету мамы, выходя из двери. Ей стоило потратить больше времени на расспросы лучшей подруги о ее жизни в Довере. Ей не стоило вести себя так эгоистично, словно она спешила. Теперь каждая секунда уводила ее дальше от Тандерболта, родителей и Келли, и каждую секунду Люс охватывало ощущение, что она может никого из них больше не увидеть.
Всем сердцем Люс верила в то, что делали они с Дэниелом и другие ангелы. Но она впервые бросила дорогих ей людей ради Дэниела. Она подумала о похоронах, свидетелем которых стала в Пруссии. Темные шерстяные пальто и мокрые красные глаза
