деревянного мостика, по ступенькам которого прыгала пионерка с красным галстуком на шее, давно нет. Наступила эра скоростей и автомобилей, и на месте прежнего шаткого сооружения появился крепкий стальной мост для проезда машин. Я тоже уже не прыгала, и даже пешком стала ходить меньше: поскольку город для меня расширялся, я все чаще пользовалась транспортом.
В девятом классе я начала учиться в другой школе, номер 211, потому что вышло хрущевское постановление «О связи школы с жизнью». Эта связь выразилась в том, что большинство средних школ усекли на два старших класса, зато в округе появились укрупненные «политехнические» одиннадцатилетки, нечто вроде училищ-колледжей. В одиннадцатилетках не было малышей – только девятые – одиннадцатые классы, по шесть – восемь штук на потоке. Дважды в неделю обучение ремеслу – я обучалась престижной среди школьников той поры профессии «радиомонтажник».
Теперь я ездила в школу на трамвае до Гороховой улицы (тогда она называлась улицей Дзержинского). Учителя в этой школе были замечательные, среди них много мужчин-фронтовиков. При том, что многие ученики росли без отцов (и я тоже), – фактор немаловажный. Однако дружба с новыми одноклассниками сложилась не сразу: пятнадцать лет – не лучшее время, чтобы заводить новые связи. Чуть раньше или двумя-тремя годами позже – совсем иное дело! А на тот момент масса новых ровесников ошеломила меня, зажала, задавила неуемной энергией. Не имея возможности самовыразиться в среде «чужаков», я все чаще выражала себя в стихах и рассказах. Мой переход в эту школу углубил мой интерес к литературе и творчеству.
Почти сразу после получения мною аттестата эксперимент с политехническими школами закончился, и эта школа вновь стала обычной десятилеткой. И – интересный факт: трамвай номер 36 – он довозил меня почти до самой школы – сократил свой маршрут на соответствующий отрезок. Поскольку это был единственный трамвай на Казанской улице (бывшая Плеханова), то и рельсы вскоре сняли. Замечу, что кольцо трамвая было перенесено на мою остановку у Фонарного переулка, и в противоположном направлении дребезжащий вагончик еще несколько лет возил меня в Корабелку, в институт на площади Репина.
А теперь немного о том, как я поняла, что живу в самом центре красивейшего из городов мира. Среди трех мостиков, выводящих меня в большой мир, особенное место занимал Львиный – в створе Малой Подъяческой улицы. Четыре льва, поджав хвосты, до сих пор восседают на четырех его углах. Они держат в пасти железные ванты, на которых мостик будто качается. Но это кажется – мост твердо стоит на своих опорах. Это мой самый любимый мостик – он вел меня в приятные места развлечений. Через него я попадала на Театральную площадь, там впервые увидела балет – «Щелкунчик» Чайковского в Кировском театре. Там же находился ныне уже снесенный Дворец культуры первой пятилетки – какое-то время я ходила в кружок декламации.
Но я благодарю Бога за то, что сохранился мой Львиный мостик. В те свои детские
