у ног гиганта, она разглядела великолепный кинжал с костяной рукоятью, заткнутый за голенище его высокого сапога. Не в силах противиться искушению, она вытащила кинжал так искусно, что никто и не заметил, как она спрятала добычу в своем башмаке.
Взгляд девушки скользнул вверх вдоль ноги великана, и увиденное заставило ее затрепетать. К его поясу была пристегнута короткая шпага, острая и опасная, как, видно, и сам владелец этого оружия.
– Вы тогда сказали, что не желаете мне пыток в тюрьме Клинк и что вас приводит в ужас мысль о геенне огненной, в которой я окажусь, если вы позволите беззащитной женщине пасть жертвой…
– Да, – сказал мужчина.
Она отпустила его плащ и взглянула на него снизу вверх.
– Да, так и было. Я помню…
– Трюхарт, – пришла она ему на помощь, назвав первое пришедшее ей на память имя. – Пиппа Трюхарт.
Айдан О'Донахью повернулся к графу Лестерскому. Тот в изумлении смотрел на него.
– Вот так, – произнес темноволосый гигант. – Пиппа Трюхарт находится под моим покровительством. – Огромной, больше напоминавшей лапу медведя рукой он подхватил ее под локоть и поставил на ноги. – Признаюсь, эта маленькая плутовка временами становится неуправляема и сегодня сбежала на представление. Но теперь я точно посажу ее на короткий поводок.
Граф кивнул и потряс бородкой.
– Было бы очень любезно с вашей стороны, лорд Кастелросс.
Айдан О'Донахью повернулся и обратился к своим людям на незнакомом Пиппе языке.
Одетые в шкуры воины развернулись, строем покинули площадь, направляясь по Патерностерроу. Стременной увел с собою огромную лошадь. Гигант крепко держал Пиппу за локоть.
– Пошли, золотце, – произнес он.
– Почему вы меня называете «золотце»?
– Ну, это как-то лучше, чем «сокровище». Направляясь к низкой калитке, ведущей на Чип-сайд, она краем глаза изучала его.
– Для мавра вы довольно привлекательны, – проследовала она в калитку, которую он придержал для нее.
– Вы сказали «мавр»? Но, сударыня, я вовсе не мавр.
– Но вы же сказали, что вы мавр, Айдан О'Донахью.
Он расхохотался. Она резко остановилась. Айдан хохотал так искренне, что ей показалось, она видит, как его смех колышется на ветру, словно полотнище темного шелка.
– И над чем это вы смеетесь? – спросила она с раздражением.
– Map. Меня зовут О'Донахью Map, что значит великий, – пояснил он.
– А-а. – Пиппа глубокомысленно покачала головой, делая вид, будто давно это поняла. – И вы, значит, великий?
– Это, золотце, для кого как! – Он потрепал девушку по щеке, неожиданно нежно для такого громилы.
Это легкое прикосновение потрясло Пиппу до глубины души, хотя она и не подала виду. Если кто-то и трогал ее, то только затем, чтобы оттаскать за уши или вытолкать откуда-нибудь, а вовсе не затем, чтобы
