понял.
– Да что тебе объяснять! Не созрел ты для партийной газеты, не созрел…
Час спустя заглянул редактор:
– Жюри штрафует вас на два очка.
– Какое еще жюри?
– Вы забыли, что продолжается конкурс. Авторы хороших материалов будут премированы. Лучший из лучших удостоится поездки на Запад, в ГДР.
– Логично. А худший из худших – на Восток?
– Что вы этим хотите сказать?
– Ничего. Я пошутил. Разве ГДР – это Запад?
– А что же это, по-вашему?
– Вот Япония – это Запад!
– Что?! – испуганно вскричал Туронок.
– В идейном смысле, – добавил я.
Тень безграничной усталости омрачила лицо редактора.
– Довлатов, – произнес он, – с вами невозможно разговаривать! Запомните, мое терпение имеет пределы…
«ЧЕЛОВЕК РОДИЛСЯ. Ежегодный праздник – День освобождения – широко отмечается в республике. Фабрики и заводы, колхозы и машинно-тракторные станции рапортуют государству о достигнутых высоких показателях.
И еще один необычный рубеж преодолен в эти дни. Население эстонской столицы достигло 400 000 человек. В таллиннской больнице № 4 у Майи и Григория Кузиных родился долгожданный первенец. Ему-то и суждено было оказаться 400 000-м жителем города.
– Спортсменом будет, – улыбается главный врач Михкелъ Теппе.
Счастливый отец неловко прячет грубые мозолистые руки.
– Назовем сына Лембитом, – говорит он, – пусть растет богатырем!..
К счастливым родителям обращается известный таллиннский поэт – Борис Штейн:
На фабриках, в жерлах забоев,
На дальних планетах иных —
Четыреста тысяч героев,
И первенец твой среди них…
Хочется вспомнить слова Гете:
«Рождается человек – рождается целый мир!»[1]
Не знаю, кем ты станешь. Лембит?! Токарем или шахтером. офицером или ученым. Ясно одно – родился Человек! Человек, обреченный на счастье!..»
Таллинн – город маленький, интимный. Встречаешь на улице знакомого и слышишь: «Привет, а я тебя ищу…» Как будто дело происходит в учрежденческой столовой…
Короче, я поразился, узнав, сколько в Таллинне жителей.
Было так. Редактор Туронок вызвал меня и говорит:
– Есть конструктивная идея. Может получиться эффектный репортаж. Обсудим детали. Только не грубите…
– Чего грубить?.. Это бесполезно…
– Вы, собственно, уже нагрубили, – помрачнел Туронок, – вы беспрерывно грубите, Довлатов. Вы грубите даже на общих собраниях. Вы не грубите, только когда подолгу отсутствуете… Думаете, я такой уж серый? Одни газеты читаю? Зайдите как-нибудь. Посмотрите, какая у меня библиотека. Есть, между прочим, дореволюционные издания…
– Зачем, – спрашиваю, –
Фантазия автора. Гете этого не писал.
