констатирует, что сложившаяся в стране финансовая система построена на заимствованных теориях, которые не учитывают особенности русского человека: «Русская финансовая система взяла себе в основание не русскую науку, не данные русской психологии и экономии, а случайные теории, возникшие в странах иного экономического склада и на почве иных экономических данных»[73]. Почему-то вспоминаются слова из рассказа Николая Лескова (1831-1995) «Железная воля»: «Что русскому хорошо, то немцу смерть; и наоборот». Не исключаю, что идея рассказа могла быть подсказана писателю окружающей жизнью, когда «благородные» сословия в России стали во всем подражать европейцам (хотя в центре его рассказа – немец, живущий в России).
Вот и сегодняшние наши реформаторы делают все «противоположное идеалам и задачам прошлого минувшего тяжелого, но экономически умного» периода нашей истории. Речь идет о минувшем советском периоде, когда экономическая функция государства была ярко выражена и проявлялась в планировании народного хозяйства, надежной защите советской экономики от хищных устремлений международных корпораций, регулировании цен и тарифов, освоении природных богатств Севера, Сибири, Дальнего Востока, поощрении научно-технического прогресса, поддержании военно-промышленного потенциала страны и т. п. Сегодняшние власти Российской Федерации стараются замалчивать опыт управления народным хозяйством в советский период, поскольку любое сопоставление того времени и нынешнего – не в их пользу.
В столице дореволюционной России, Санкт-Петербурге, министерств и ведомств расплодилось множество. При этом ни одно из них за народное хозяйство в целом, как пишет Шарапов, не отвечало: «В государственном механизме России не хватает малого: нет органа, которого прямой задачей являлась бы забота о народном хозяйстве, руководство народным трудом, защита национально-экономических интересов! Вести народное хозяйство, иметь ясный план русской промышленной деятельности, поднимать голос за русский национальный интерес – попросту оказывается некому, даже при том непомерном изобилии ведомств и начальств, которым поистине болеет Россия».
Вот и сегодня в Российской Федерации имеются различные министерства: финансов, экономики, промышленности и энергетики, сельского хозяйства, регионального развития и другие. Плюс к этому Банк России. Но за развитие в целом никто не отвечает. Одно ведомство «борется с инфляцией», другое – отвечает за «удвоение ВВП», третье – обеспечивает «инвестиционный климат» и т. д. А реальное отечественное производство гибнет, цены растут, безработица на высоком уровне, народ нищает, страну лихорадят постоянные кризисы. Уже не приходится говорить о том, что отсутствует «ясный план русской промышленной деятельности». И это при том, что у нас накоплен уникальный опыт средне- и долгосрочного планирования народного хозяйства в течение нескольких десятков лет[74].
Вновь возвратимся к дореволюционной России. Шарапов
Шарапов С. Ф. Финансовое возрождение России (Доклад, прочитанный в заседании Русского Собрания в Петербурге 9 марта 1908 г.). // Сергей Шарапов. Россия будущего. М.: Институт русской цивилизации, 2011. С. 206.
Первый долгосрочный план был принят в декабре 1920 года. Это был план ГОЭЛРО, рассчитанный на 10-15 лет. Он был направлен на развитие не только электроэнергетики, но всего народного хозяйства страны. Таким образом советский опыт планирования экономики насчитывает более 70 лет. После Второй мировой войны многие экономически развитые страны (Германия, Франция, Япония, Голландия и др.) изучали и практически использовали этот опыт.
