Все-таки правильно распоряжается нами судьба.
– Представляешь, Брайан, мне сон снился. Про писательницу Первухину. Смешно так! Кстати, она еще во дворце?
– Не знаю. Мы с ней не пересекались. Но если она во Дворце, ты ее сегодня за ужином и увидишь. Приглашены все более-менее высокопоставленные особы, даже преподаватели кафедр магической семиотики и семантики.
– Ого! Значит, надо прилично одеться.
Я встала с постели и подошла к шкафу. Раздвинула створки. Все мои выходные платья имели открытый верх. А с моими синяками такое не наденешь…
– Брайан, это ужасно! Мне идти не в чем.
– А ты надень вот это изумрудно-зеленое. Так тебе идет.
– Но у него декольте! А мое декольте покрыто синяками.
– А для этого у меня кое-что есть.
Брайан открыл еще одну створку шкафа, сунул руку куда-то в глубину полок и достал нечто… Нечто совершенно потрясающее!
– Брайан! – восхищенно пискнула я. – Что это?
– Боа из перьев фей, – сказал Брайан. – Ты же знаешь, когда они пересекают границы своего города и попадают в мир людей, крылья они сбрасывают, а перья оставляют. И из этих перьев потом делают вот такие боа. Ручная работа.
– Ох, но это же безумно дорого!
– Могу я немного потратиться на свою жену?
Я надела изумрудное платье, укутала шею и плечи в боа и показалась себе первой красавицей на свете. Брайан нежно поцеловал меня в затылок:
– Не перестаю восхищаться тобой. Юля, я так благодарен Сибилле Тейт за то, что она свела нас тогда на том званом обеде!
– А уж я-то как благодарна. Кстати, надо хоть позвонить Сибилле, узнать, как у нее дела. Она, по-моему, так и не вышла замуж. Может, стоит сосватать ей кого-нибудь из наших гномов? Уж гном-то явно не будет писать разгромных статей в адрес ее творчества!
Мы с мужем посмеялись, потом он надел фрак, я быстренько накрасилась, и мы пошли на ужин, даваемый в парадной столовой.
Парадная столовая сияла и искрилась светом свечей в золотых канделябрах, начищенными серебряными приборами, хрустальными бокалами, раритетным тончайшим фарфором. От букетов лилий на столах исходил легкий, пьянящий голову аромат.
Почти все уже были в сборе. Среди лиц, приглашенных к ужину, из знакомых я увидела Дарью и Рупрехта, свою тетю, гнома Тарталью, переодетого во фрак с гвоздикой в петлице, и писательницу Надежду Первухину. Писательница явно комплексовала от своего лишнего веса и мученически поглядывала то на стол, то на окружающих. Она, вероятно, не ела после шести вечера, а тут пришлось сделать послабление на банкет. Ох, нелегка писательская жизнь! Я поймала взгляд Надежды и должным образом ей откланялась.
Наконец прозвенел гонг, и гости стали рассаживаться по местам. Я сидела между Брайаном и Тартальей. Тетя сидела на другом конце стола, а значит, предположительно не могла видеть моих манипуляций со спиртным. Поэтому я решила, что после шампанского, которое мне разрешено в умеренных количествах,
