достиг приличных. У него был 3 дан. Это было достаточно серьезно, все равно, что черный пояс по дзюдо. Майко всегда удивлялась, как Марату удается все успевать и всегда быть в хорошем расположении духа. Он был врачом, причем хорошим и при этом Майко знала, что он занимается научной работой. Тема, на вкус Майко, звучала ужасно серьезно: что-то там о влиянии компьютерных игр на «супрооптическое ядро гипоталамуса». То, что он не женат, грело ей сердце, но они как-то все время оставались очень хорошими близкими друзьями. И если верить тому, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, и кто-то один все-таки ощущает нечто большее, то, наверно, нечто большее ощущала все-таки Майко. Но ни за что на свете не призналась бы ему в этом. Она и себе-то никогда в этом не признавалась. А потому Марату можно сказать было все. Ну, или почти все.
После тренировки Марат внимательно выслушал сбивчивый рассказ Майко о двери и о вилках. И еще внимательнее посмотрел на нее. Может, потому что он был психиатром.
– Да, я понимаю, как это звучит, – смутилась Майко под взглядом его карих глаз с густыми черными ресницами (на фига мужчинам такие ресницы!). – Но ты же мне веришь?
– У меня нет оснований тебе не верить. А тебе не приходит в голову, что все это делает твоя ведьма?
– Гела?
– Она вхожа в твой дом. Дверь вообще вне всякой критики. Лично ты видела это?
– Нет. Но зачем ей?
– Ищи мотив, как говорят во всяких дурацких детективных сериалах. Когда поймешь зачем, все встанет на свои места.
– Как же я сразу не подумала!
– Ну, я же гений. Ты знаешь, – его губы растянулись в улыбке «И губы такие чувственные мужчинам тоже без надобности», – подумала Майко, а вслух сказала:
– Знаю. Грань между гением и психом так зыбка.
Теперь Майко почти успокоилась. Но мысль, зачем эта мистификация была нужна Геле, не замеченной ранее в таких вещах, ее удивляла. С мыслями об этом Майко набрала номер своего издателя:
– Добрый день. Я подготовила материал, как договаривались. Хорошо. Погода чудесная согласна. Завтра. В 12.
Ямомотя спал, спрятав нос в лапы, в комнате уютно горела лампа-фонарь под тонким абажуром. И забравшись с ногами на диван, Майко потянула к себе тетрадку Сатоси Танака. Время летело незаметно. В ее воображении цвели вишни, играла негромкая музыка, и жизнь была абсолютно нетороплива. Кто был этот странный Сатоси Танака? Почему именно эти образы родились в его воображении? Даже если сейчас пропали бы все вилки в мире, это не заинтересовало бы Майко, перед внутренним взором которой оживали иероглифы.
Белый от лепестков сад. Тонкий аромат разлит в воздухе. Женщина в кимоно склонилась. Она и сама напоминает ветку сакуры. На ее коленях белый жемчуг, похожий на слезы, что катятся по щекам:
Рассыпался жемчуг.
О! непрочные нити
Красавица плачет.
Майко трогала
