владеет истинной природой тайны Хаоса; он захватил постоянное мастерство в извечной непостижимости.
На его столах древние вещи полны волшебного смысла; за его окном синие горы – все это не мирское.
Однако китайский ученый и тут точно так же подал руку народному творчеству в области столь напряженно ожидаемого всеми китайцами от монаха – равно буддиста и даоса – чародейства. Здесь пальма первенства, конечно, за даосом. Вся фантастика, наслоившаяся за три с лишним тысячелетия даосской религии, настолько проникновенно китайская, настолько известна и настолько, повторяем, есть как бы общекитайский фонд, что ученому пришлось дать лишь литературную форму всем понятному рассказу, а главное, и самому присочинить, глаголя, так сказать, в духе, тем более что с глубокой древности известна всем особая секта даосства («фанши» – «маги»), занимающаяся исключительно чудесами, или, скажем скромнее, фокусами. Они занимались прежде всего изысканием способов продлить человеческую жизнь и превратить смертного в бессмертного. Этим путем они отправили своими снадобьями на тот свет не один десяток китайских государей, не желавших умирать, как все; однако помимо грубой прозы фактов остается, как известно, апологетическая фантастика. И в ней, конечно, неисследимое море сюжетов для повествования, которыми пользовались китайские ученые-поэты всех времен. Еще при династии Тан поэт Бо Цзюй-и сплел причудливую фантастику любви на почве феерии бессмертия вокруг дряблого монарха и распутной наложницы8. Что же говорить о рассказах, не предъявляющих таких больших и редких претензий, как поэма крупного мастера?!
Другой тип фокусников-даосов занимался исключительно изгнанием бесов приемами разных магий и, между прочим, заклинательной графикой. Затаив дыхание, погрузившись в особое наитие, даос схватывал кисть и писал талисман, который имел силу разрушить чары лисы, убить оборотня, исцелить все болезни и так далее. Еще в 1908 году пишущий эти строки слышал собственными ушами, как солидный начетчик, профессиональный преподаватель в высшей школе грамоты сообщал ему конфиденциально, что он видел и знал такого даоса, который мог, написав талисманные графики, вызвать из своего ящика змею, медленно переползавшую тотчас же через двор. И здесь, значит, фантазия неисчерпаема; рассказывать подробности можно было бы бесконечно.
Так же как и буддист, являющийся среди людей как бы милосердным бодисатвой, даос, «крылатый гость» небес, приходит, чтобы покарать злых и восстановить справедливость. Он может зачаровать всех общим миражом, властно смешав действительность с химерой и в конце концов наказав порок или глупость. Он уничтожает разницу между сном и действительностью, приводя человека в полное недоумение. Он может поменять свой лик на чужой, воздвигнуть здания на пустыре, пройти сквозь стену и провести новичка, сиять луной в комнате и вызвать из луны фею. Он поможет хорошему, стойкому в своей добротности человеку. Он превратит его в то существо, которое наилучшим образом достигает
