Я выбрала тебе нарочно самого хорошенького, самого черненького, который напоминал бы тебе твоего Жужу. Мы и назовем его тоже Жужу, хочешь?
– Хочу. Эго будет маленький Жужу, а тот, что дома, будет большой Жужу, – решила Таля.
После ужина мамочка зажгла елку, то есть не елку, а небольшое померанцевое деревцо, к ветвям которого она прикрепила восковые свечки. Сласти и фрукты на него повесить нельзя было. Они могли своей тяжестью согнуть нежные ветки деревца. Сласти разложили на столе, в вазочке.
Свечи разгорелись. Мамочка села за пианино и сыграла праздничный гимн родившемуся Христу, а девочки принялись за угощение.
Потом они играли все трое: Таля, Лоло и Жужу. Но было как-то не весело. Сознание, что сегодня в далекой России у детей настоящая елка, отравляло всю радость Тале. И папочки не было, и няни, и настоящего Жужу. А другой Жужу еще увеличивал тоску Тали своим визгом. Бедная собачонка, слишком рано оторванная от своей матери, пронзительно визжала и плакала по-собачьи. Напрасно Таля угощала щенка и молоком, и булкой, и бисквитами. Он продолжал жалобно пищать.
– Унеси его лучше обратно к его маме, Лоло. Он успокоится около своих братцев и сестриц и перестанет визжать, – не вытерпела, наконец, Таля.
Лоло согласилась. Щенка унесли. Но настроение Тали немногим улучшилось от этого. Тогда мама взяла на колени свою девочку и долго и нежно утешала и ласкала ее.
Так и заснула в этот вечер Таля на коленях у мамочки.
Проснулась она поздним утром. Проснулась, открыла глаза и вскрикнула от удивления и радости.
Нагнувшись над ее кроваткой, стояли мама и… папа.
Папа приехал с ночным поездом, не известив заранее о своем приезде. Это был лучший подарок маме и Тале на Рождество. С радостным смехом Таля бросилась на шею папе. Целовала его долго, долго, забыв хорошенько расспросить о няне, о Жужу и обо всем, что происходило дома.
Папа привез с собой подарки из России. Привез между прочим настоящую крошечную елочку и фотографию Жужу, тоже настоящего. Жужу на карточке вышел изумительно, совсем как живой, такой черномазенький, забавный… Весело прошел для Тали праздник Рождества, хотя и на чужбине.
В рождественский вечер
Исторический рассказ
В доме боярина князя Никиты Филимоныча Крутоярского дым стоял коромыслом. Княжна боярышня Уленька Крутоярская нарядила всех своих сенных девушек-служанок в разные наряды скоморошеские, – кого медведицей, кого козой, кого важной боярыней, кого торговкой из плодовых рядов, что в Китай-городе, и теперь тешилась с ними разными играми, под заливчатый, звонкий, девичий хохот.
Смеялась боярышня-княжна, смеялись девушки, смеялась и сама княгиня-боярыня. Лишь одна нянюшка Степанида, – вынянчившая не только боярышню, свое красное солнышко, но и старую княгиню, которая и выросла, и расцвела, и успела состариться на ее руках, – одна только нянька эта была недовольна затеей своей боярышни и то и дело ворчала:
