попади она к Бобкову – предвижу, что, после всего, увиденного в Чолпон– Ате, ему, как человеку осторожному, сей вещдок может не понравиться. Надо срочно его найти!»
Диалог Колесниченко и Бобкова состоялся в здании областного КГБ, где генерал едва ли не грудью защищал телефон спецсвязи, по которому следователь тщетно пытался созвониться с Андроповым, чтобы доложить ему о находке.
– После всего того, что я тебе рассказал, ты все еще хочешь обнародовать записку и эту злосчастную книжонку? Сделать их достоянием гласности? Ведь в республике обо всем узнают, и тогда народных волнений точно не избежать. Представляешь, что начнется, если в приграничной с Китаем национальной республике, произойдет эдакий информационный взрыв? Сколько русских могут пострадать? А киргизов? Ведь придется вводить там чрезвычайное положение, может быть, даже вводить войска!
– А вы считаете, что народ поверит в такие итоги нашего следствия? Будет довольствоваться трупом убийцы?
– А что не так? Непосредственные доказательства его причастности к убийству Ибраимова нами найдены!
– А следы того, кто его направил, нет! Если верить его записке, то почему тогда он бомбу не пронес в здание ЦК Компартии Киргизии? Тогда бы куда больше убил киргизов, чем тайно, ночью в кровати одного, пусть и высокопоставленного! Вошел бы сразу в историю, и не пришлось бы писать оправдательных предсмертных записок. Если ее, конечно, вообще он написал… Вы разве не помните, о чем нам говорил Юрий Владимирович перед отъездом?
– Не надо слова руководства понимать так буквально, – отмахнулся Бобков. Слова генерала показались Колесниченко неубедительными.
– И все– таки. Вы, конечно, старше меня по возрасту, и по званию, но руководитель следственной группы все– таки я. И я требую предоставить мне прямую связь с председателем КГБ СССР Андроповым. Если он меня не поймет, не услышит – это будет его решение. Но влиять на него и, тем более, дезинформировать вы, как человек военный, не имеете права.
Бобков с чувством усталой обреченности посмотрел на молодого упрямца.
– Да нет, – сказал он. – Он поймет и услышит. Вот только, будет ли это хорошо.
– Я, Филипп Тимофеевич, не Христос – чтобы все, что я делал, было хорошо. Так я могу позвонить?
– Звони. Только отвечать за последствия будешь сам – даже в том случае, если до конца их не осознаешь.
Андропов выслушал доклад Колесниченко внимательно и не перебивая. В конце сказал буквально два слова:
– Возвращайтесь в Москву. Оба. Книжку везите с собой. Следствие еще не окончено.
Глава третья
08 декабря 1980 года, Москва, Лубянка
– Ну и ну, – с порога начал Андропов, когда Колесниченко и Бобков вошли в его кабинет. – Никак не мог ожидать такого демарша от генерала КГБ… – Бобков опустил глаза – он понял, что его непосредственный начальник ведет речь о книжке, которую он намедни пытался от него утаить, но сделал это как– то посредственно и непродуманно. Колесниченко было непривычно видеть человека такого уровня
