замечал – собеседник заметил, что он явно чем– то встревожен.
– Жаль, не смог Шараф приехать… Я так ждал его… – то и дело вторил Ибраимов.
– Султан! Да что с тобой такое? Я же говорю, он болен…
– Я понимаю, но у меня был к нему деликатный личный разговор.
– Какого рода? Ты можешь мне все рассказать, я все ему передам. Мы же с тобой старые боевые товарищи, и ты можешь мне доверять как родному брату.
– Знаю. И главное, что разговор этот… он очень важный и срочный… – Ибраимов понизил голос, придвинулся поближе к собеседнику. – Доверить его кому бы то ни было – дело опасное, но выхода нет. Понимаешь, Шарафа могут сместить со дня на день.
– Кто тебе такое сказал?! – глаза Яхъяева округлились.
– Погоди, дослушай. Сам же видишь и знаешь, Леонид Ильич плох. На его место много желающих, и много кандидатов – и Шараф Рашидович один из них. Он друг Брежнева, молодой и деятельный руководитель, так что… Но в Москве знают и хотят донести Брежневу, что в Узбекистане много приписок по хлопку. Если сейчас это дойдет до ЦК, то дела будут плохи… Надо спасать Шарафа!
Яхъяев побелел.
– Ты откуда про это знаешь?
– Это неважно. Главное, что за спиной Шарафа кто– то целенаправленно активизирует работу по его дискредитации, по припискам. Я не верю тем, кто говорит, будто наш с тобой честнейший друг, преданнейший сын партии Ленина способен на такое! Я готов перед кем угодно отстоять его правоту, доказать, что он тут ни причем! Надо будет – и до Москвы дойду!
Заметно нервничавший и потому быстро опьяневший Ибраимов разошелся не на шутку. Яхъяев был обескуражен его откровениями, и поспешил успокоить своего разбушевавшегося собеседника.
– А ты уверен, что этим ему не навредишь?
– То есть?
– Смотрел тот фильм про Штирлица? «Что знают двое, знает и свинья». Так что ты пока подожди, никому ни о чем не рассказывай. Я вернусь в Ташкент, сам переговорю с Шарафом, и мы все решим. Надо будет – из реанимации его достану и привезу к тебе… Мы же не знали, что все так серьезно! Да, ты говорил по телефону, что речь пойдет о нем, что разговор серьезный, но что вопрос будет касаться «белого золота»…
– Сам понимаешь теперь, что по телефону я не мог всего сказать!
– Конечно. Ты правильно сделал, что поделился со мной. Я завтра же возвращаюсь в Ташкент, доложу Шарафу и – я уверен – это заставит его немного отложить болезнь… В общем, готовь новую партию качкалдаков! А пока давай выпьем…
Слова старого товарища несколько успокоили Ибраимова. Он охотно опрокинул еще пару рюмок, после чего снова взялся за ружье – маленькая стайка полетела вслед за первой, и издали, с берега Иссык– Куля послышался посвист егеря.
Вечером, после бани, говорили о наболевшем – о госпоставках, планы по которым все выше задирает Москва, о нехватке продовольствия в регионах «второго» и «третьего» уровней обеспечения, об уровне преступности в стране, о засилье русских среди партийного
