На стенах весели картины большой белой птицы, нарисованные благодарным художником. Я не считала их ужасными. В этих картинах я видела самоотверженное божество, которое несет очищение, любовь и прощение. Вот таким героическим я видела Язгу, благодаря картинам этого художника. Я подошла к двери с разноцветной мозаикой. В этот раз она оказалась открытой.
После полутьмы коридора меня ослепил яркий свет керосиновой лампы. Я прикрыла глаза рукой и заметила сидящего возле окна Серафима. Он держал в руках стакан с ярко алой жидкостью. Его глаза были устремлены в одну точку. Я внимательно пригляделась. В стакане была кровь. Тошнота встала в горле. Серафим допивал из стакана. Я прикрыла рот рукой, нервно сглотнула и попятилась назад. Балий взглянул на меня, подавился и закашлял. Я развернулась и пошла прочь.
– Мэй, постой! – крикнул он.
Я остановилась. По моему телу пробежали мурашки. Я развернулась, хотя мои ноги хотели убежать.
– Подожди, – уже спокойно сказал Серафим, вытирая кровь с губ.
Я вспомнила, что мне рассказывала Альба. Серафим встревожено смотрел на меня. Он подошел ко мне, но вдруг отошел. Я отвела глаза в сторону и уставилась в пол.
– Я не знала, что это ваша комната, – тихо сказала я и спустя минуту молчания добавила. – Альба рассказала мне…про ваше…
– Проходи, – спокойно сказал он. – Не бойся.
Я села на маленький диванчик. Серафим убрал стакан из-под крови, собрал всю грязную посуду и поставил в умывальник. Я нервничала.
– Это кровь свиньи, – сказал балий и вновь замолчал.
Я ничего не ответила. Просто не знала, что сказать в такой ситуации. Я никогда не встречала людей пьющих кровь, разве что в фильмах. Мне стало любопытно, и я спросила:
– Что вы ощущаете, когда пьете кровь?
По лицу балия было видно, что он не был готов к такому вопросу.
– Как будто пью обычную воду, – ответил он. – Как живым существам нужна вода, чтобы жить, так мне нужна… – он хмуро сдвинул брови. – Со временем лекарство теряет свое действие, поэтому мне приходиться искать всё более новые способы противостоять своему…психическому расстройству, – Серафим замолчал.
Только сейчас я заметила след от удавки на шее балия. Он заметил мой взгляд и закрыл шею воротником.
– Вы обычно его чем-то замазываете? – поинтересовалась я.
– Да, когда выхожу в люди, – ответил Серафим.
Молчание напряженно нависло над нами. Я пожалела о своем вопросе и в сотый раз прокляла свой язык. Мне захотелось спрятаться под диван или провалиться куда-нибудь с глаз долой.
– Простите, это не мое дело. Я никому не буду рассказывать об этом, – сказала я.
– Спасибо, – ответил он.
Я почувствовала себя неловко, услышав слова благодарности из уст Серафима.
– Балий, я вам должна по гроб жизни! Так что это пустяки.
Серафим
