свойство этой личности осталось невостребованным за глухими жёлтыми стенами «крезовника», и он мирно и без скандала ушёл на самые недоступные глубины сознания живописца-детолюба. Кстати, те зеваки, что спровоцировали его на эпичный выход, оказались, как потом плавно выяснилось, махровыми гопниками. И не ожидали от тщедушного заморыша такого несимметричного ослепительного отпора. «Запасная» по функционалу личность создала фатальный для остальных прецедент. Хотя, это как посмотреть. Возможно проделки любителя маленьких девочек так же закономерно привели бы его под крыло сперва фемиды, а потом и мозгоправа. Только гораздо позже. Но неизбежно. Но, лучше так, чем, наоборот.
Так вот, набравший заказов заведующий недолго мучился совестью и сомнениями этической составляющей, а просто, пользуясь служебным положением начал поставлять Игорю пациенток из соседнего отделения. Таких же «поехавших». Но зрелые женщины, даже и симпатичные, не находили отклика в тонкой душе художника. Тогда неунывающий «лепила» и делец рынка живописи принялся водить ему сопутствующих клиентов, точнее, лечащихся в детских корпусах девочек с синдромом Дауна. Чтобы те много не болтали и им особо не верили. Однако строптивый гений не удовлетворился этими несчастными уродцами. Ему, как эстету, хотелось настоящей незамутнённой красоты. В итоге, написав всего девятнадцать идентичных картин, он в один прекрасный момент свинтил с дома скорби на вольные хлеба. Инструмент для побега, сам того не зная, ему доставил среди заказанных живописательных принадлежностей всё тот же незадачливый деляга от медицины-дробь-искусства, сиречь незадачливый и жадный инженер человеческих «крыш», бедолага заведующий.
А после жуткого явления во всей красе Кремлёвского маньяка, когда стали выясняться столь пикантные подробности, в больнице поднялся огромный скандал. Анатолий Владимирович Наумов рвал и метал, бедолага мозгоправ вылетел с должности и вообще из профессии и попал в КПЗ для дальнейшего унылого существования в качестве поражённого в правах отщепенца. Ему навесили условно и дали «пня» под зад, поэтому дальнейшая его судьба осталась неосвящённой по причине эмиграции из Китежа в связи с угрозой как жизни от рук благодарных земляков, так и состоятельности по причине потери лицензии на полотна и общего негативного отношения тех же работодателей из непрофильных сопредельных структур. Его даже дворником не хотели брать. Остались только сбережения от проданных картин, чего ему для старта в дальние дали и хватило с лихвой.
А к Игорю приклеилась ещё одна кличка. «Художник одной картины». А потом реакционная пресса стала играть с этим двумя идеонимами, выведя новый и самый оригинальный: «Кремлёвский художник». Что вкупе с соответствующей славой сильно перекликалось с другим известным художником, из Австрии. Тем самым, что развязал самую доставляющую войну в истории человечества. Этот салат из таких пряностей не мог не взорвать седалища у всех причастных.
