обусловленных моделей сознательного ухода из жизни, что справедливо в случае древнеиндийских брахманов, которые сжигали себя в старости, предчувствуя скорую смерть. Другие его разновидности связаны с представлением о чести (у древних кельтов считалось храбростью не отступать перед огнем или морским прибоем), пантеистическими представлениями о Божестве (ритуальные самоубийства в Индии, на островах Тихого океана) и пр. Все эти и другие различные проявления альтруистического самоубийства, упоминаемые Дюркгеймом, объединяет одно – ориентация сознания самоубийцы на некие сверхиндивидуальные ценности и цели, находящиеся вне его, и его высокую интеграцию с родным социумом и культурой.
Вне всяких сомнений терроризм смертников следует признать особым видом альтруистического самоубийства, где самоубийство – лишь составной компонент террористической атаки (тщательно спланированного покушения на жизнь других людей). Он, в свою очередь, подразделяется на религиозную и националистическую разновидности, различающиеся направленностью альтруистического духа (религиозной экзальтацией, часто соединенной с национализмом, или обостренным этническим чувством, доведенным до религиозной экзальтации)[14].
В противоположность эгоистическому самоубийству, воплощающему упадок духовных сил личности, терроризм смертников наполнен пассионарным зарядом. Его ценностной основой в случае с исламистским терроризмом смертников становятся героический это с мусульманской культуры и вера в жизнь потустороннюю, наполняющие личную смерть оптимистическим метафизическим смыслом. Наличие социального протеста и гневного характера той страстности, которая влагается в действия смертника, роднит его с некоторыми разновидностями аномичного самоубийства (где суицид сопровождается убийством других людей). Но в нем отсутствует то отвращение к жизни, столь характерное для последнего. Религиозный энтузиазм здесь не имеет пантеистического оттенка, присущего идеалу смерти древнегреческих стоиков, поскольку ислам проповедует бессмертие личности, продолжающей индивидуальное существование в вечности.
В отличие от эгоистического суицида, несмотря на его связь с социальными факторами и этическими ориентациями, но все же остающегося по своей природе личным поступком индивида («только для себя»), смерть террориста-смертника обставляется как жертва, которая несет общественное значение и заключает в себе цель по решению социально-политических задач. Эта смерть идейна по своему содержанию и социальна по значению. На конкретном историческом материале мы убедимся в дальнейшем, что террорист-смертник представляет собой совершенно иной духовно-психологический тип в сравнении с «эгоистическим» самоубийцей, лишающим себя жизни по личным мотивам. «Суицидальный терроризм» тесно связан с социальными нормами и выражает собой ценностные ориентации радикальных субкультур, формирующихся в обществе, ощущающем себя перед лицом угрозы
К религиозной разновидности относится терроризм смертников, мотивированный радикальным исламом. К националистической – курдский и тамильский терроризм смертников. Впрочем, в одном и том же историческом типе терроризма смертников могут переплетаться как националистический, так и религиозный компоненты мотивации. Подробнее об этом см. в главе 2.
