его молча. Начал Сережа за здравие: мол, будет приезжать, звонить, подарки слать. А потом под пристальным взглядом девятилетнего ребенка как-то сдулся весь, покраснел, принялся шарить по карманам в поисках сигарет, которые в машине остались. А Настенька – моя доченька, вся в меня. Она его выслушала, до конца, не перебивая. А потом спросила:
– Папа, когда ты домой вернешься?
Сережа вздрогнул, как от выстрела. Беспомощно посмотрел на меня. Я отвернулась и закрыла глаза. Не оттого, что сказать нечего было. Было – да еще и как! Только не при ребенке, конечно. А оттого, что захотелось мне со всего размаху влепить ему пощечину. Такую, чтобы на спину упал и ногами накрылся, как в дочкиных мультиках.
– Настена, – Сережа попытался неловко и неумело ее обнять. – Я тебя потом к себе заберу, если все срастётся.
– Не заберешь! – звонко выкрикнула Настенька, уворачиваясь от его объятий. – Я маму не брошу! Никогда! Уходи! Ты нам не нужен!
Настенька бросилась в свою комнату и хлопнула дверью так, что старенькая дверная ручка едва не оторвалась.
– Настёна! – Сережа бросился за ней.
Но я перехватила его за руку, из всех сил сжимая запястье. Сережа с удивлением посмотрел на меня. За десять лет семейной жизни я никогда себе такого не позволяла.
–Уходи, Сережа! По-хорошему тебя прошу! Уходи! Иначе…
– Иначе что? – медленно спросил он.
– Иначе я за себя не ручаюсь, – твердо сказала я. – Мне ты всю жизнь – переломал – чёрт со мной. Я и без тебя прекрасно справляюсь. Свет на тебе клином не сошелся. Но ребенка обижать не дам. Уходи, Сергей! Богом тебя прошу: уходи!
Он посмотрел на меня так, словно видел в первый раз. Медленно направился к двери, чуть замешкался на пороге, обернулся и тихо сказал.
– А ты изменилась. Сильно изменилась, Катя.
–А ты как думал, Сережа? С волками жить – по-волчьи выть.
Едва за ним захлопнулась дверь, я бросилась в комнату Настеньки. Она плакала на диване, обняв двумя руками огромного плюшевого медведя. Что можно сказать девятилетнему ребенку, когда хороших новостей нет?
Я взяла со спинки дивана пушистый плед, устроилась рядом с ней, накрыла нас обеих и медведя. Крепко обняла ее и прошептала:
–Ну что ты, моя хорошая? Не нужно плакать. А мы вот сейчас с тобой чаю попьем с пирогом. У нас в холодильнике бабушкин яблочный пирог, вкуснючий! Мммм… – я закатила глаза в предвкушении удовольствия.
– Не хочу пирога, – всхлипнула дочка. – Хочу, чтобы все было как раньше.
У меня сердце зашлось и я крепче к ней прижалась.
– Посмотри на меня, мое солнышко!
Настенька упрямо мотнула головой, продолжая прижиматься лицом к медведю.
– Послушай меня, – я погладила ее по шелковистым, пахнущим яблоками волосам. – Мы с тобой будем самыми счастливыми на свете. Я тебе обещаю!
