знали больше, но где они и где я… Если Элдрон не обеспокоится моим отсутствием и не станет искать, то боюсь, что этот маяк станет могилой для меня и матери.
А ведь когда я перенес королеву сюда, был уверен, что лучшего места не найти. Откровенно говоря, так и было. Заброшенный маяк блокировал поисковые заклинания, начертанные мной руны отводили глаза всем пришлым, случайно забредшим на территорию маяка, а также вселяли бесконтрольный ужас, который гнал их прочь как можно дальше. Я загнал мать в ловушку и никому не сказал, где именно будет находиться королева, пока в Первом Королевстве творятся бесчинства. Я утешал себя лишь тем, что вдали от отца она наконец станет лучше себя чувствовать.
– Когда-то давно один маленький мальчик очень сильно испугал свою мать. Так сильно, что она решилась на отчаянный шаг. – Матушка присела на край кровати и ласково потрепала меня по небритой щеке. – Тебе тогда было семь лет и, мне кажется, ты даже не помнишь, что натворил.
Я вовремя прикусил язык и не спросил, что конкретно она имеет в виду, а то ехидство пролезло бы, оставив на сердце матери очередной рубец. Все-таки я никогда не был послушным ребенком.
– Ты ведь знаешь, что твоим шалостям не было конца и края, верно? – Мама улыбалась, но ее взгляд был направлен куда-то далеко, наверное, в прошлое. Она воссоздавала в памяти образ маленького мальчишки и тех дней, когда, несомненно, была счастлива.
– Даже у Элдрона магия проснулась позже, ты же превзошел всех в роду Валруа, затопив столовую в пять лет. Именно вода стала твоей первой стихией, на которую практически сразу ответил огонь. – Грустная улыбка коснулась ее губ. – После твоих художеств мы выходили из обеденной комнаты хорошо пропаренные, мое платье встало колом, отчего кожа нещадно чесалась. Я помню все, будто это было вчера…
Я же замер, боясь пропустить хоть слово: я не помнил этого! Нет, я знал, что пробудил магию в довольно раннем возрасте, но вот каким образом – нет. И это было так странно. Мне казалось, что я сохранил в памяти все.
– Ты тогда сильно испугался, твой королевский рев оглушил бы и добрую сотню солдат! – Мама рассмеялась. – Самым невозмутимым был Элдрон, он-то и приструнил тебя, назвав невообразимой плаксой. Тебя это так сильно обидело, что начиная с того дня завязалось ваше соперничество.
«Разве?» – хотелось спросить, но я смолчал. Потому что мама не стала бы лгать. А моя память, видимо, оказалась не так уж хороша.
– Конечно, все полагали, что ты просто проказничаешь, устраиваешь брату различные пакости просто потому, что тебе так хочется. Но… материнское сердце не обманешь, даже если оно бьется в королевской груди. Ты выбрал себе соперника, а мог бы назвать его своим наставником!
Мне даже в сознательном возрасте такая мысль не приходила на ум. Брат, равный, соперник – да, но как наставник – нет. А ведь он мог бы многому меня научить. К примеру, ледяной маске, которую вечно носит на лице! Я в таком совершенстве не владею своими эмоциями и телом.
– Я надеялась,
