мы к ним обратились.
– Стоит, – прозвучал ответ, и это было главным.
После того как мы ввели пехотинцев в курс дела, все собрались у продовольственного склада, который к тому времени был полностью разграблен. Промаршировав по поселку, рота наконец увидела «свой мост».
То, что перед нами предстало, нас просто потрясло – сооружение походило на кривую тяжелобольного, выписывая над стремниной немыслимые зигзаги! Это было странное творение, появившееся в результате постоянных разрушений и ремонтных работ, проводимых неутомимыми саперами. Казалось, что оно с трудом противостоит водному напору. Сколько крови было за него пролито! Сколько страха оно в себя впитало! Ведь мост являлся жизненным нервом нескольких тысяч солдат. Три дня наши соседи, пехотинцы 66-го пехотного батальона, и мы, стрелки-мотоциклисты 43-го мотоциклетно-стрелкового батальона, видели его во сне и думали о нем, стоя на посту.
Теперь мы шли по нему, но не в ногу – такого бы мост просто не выдержал, и это было запрещено. Он находился в таком плачевном состоянии, что, если бы мы даже и захотели пройти в ногу, у нас все равно бы не получилось – во многих местах солдаты спотыкались и скользили, балансируя над пустотой. Один стрелок упал в воду, но его удалось поймать, и в целом мы добрались до противоположного берега без потерь. Противник, как ни странно, обстрел моста не вел.
Когда мы поднялись по крутому берегу и дошли до первых домов, за которыми нас поджидали мотоциклы, то нашей радости не было конца, и от избытка чувств все буквально бросились в пляс. Теперь впервые за долгое время можно было без опаски закурить.
– Чего вы тут устроили? Неужели страшно было? – презрительно бросил Рулл. – А ведь вам пришлось пройти по мосту всего один раз и без вражеского обстрела, тогда как мы, водители, пересекали его дважды, причем ночью и под огнем.
– Не кипятись, Этте, скажи лучше, что сталось со жратвой из склада?
– Судите сами. Мы работали ночью и под обстрелом неприятеля. Неудивительно, что многие из нас растеряли свой груз, и он свалился в реку. Вы даже представить себе не сможете, как бушевал фельдфебель. Он лично перевез один тюк! – ухмыльнулся Рулл.
Мы погрузили в мотоциклы оружие, уселись на них и неспешно покатили вверх по широкой дороге, которая прямиком вела от реки к жилым домам. После нескольких сотен метров был сделан большой привал, который водители использовали, чтобы заправить машины бензином. Тут на своем «Хорьхе» появился обер-фельдфебель Хильски и заорал:
– Чего вы тут расселись, словно Деды Морозы вокруг елки? А ну марш отсюда, да поживее!
Рота пришла в движение – канистры были уложены на свои места, а мотоциклы построены в колонну. Едва мы тронулись с места, как послышалось завывание крупнокалиберных снарядов, разорвавшихся прямо посередине дороги, и на том самом месте, где только что был мотоцикл нашего отделения с водителем Холле, Вайзе и моим другом Тапертом, вырос гигантский гриб от взрыва.
– Нет! Вилли! Нет! – закричал
