предполагало, что он никакой не преступник, а действительно просто путник, застигнутый в пути непогодой, и он не представляет для нее никакой угрозы. Он мог представлять угрозу только ее чувствам, но, бросив еще один взгляд на его замкнутое лицо, Эмма поняла, что мужчина не расположен даже к невинному флирту.
– Проходите, – вежливо сказала она, отступая в сторону. – Правда, на зиму я закрываю пансион, но раз уж вы приехали…
Он прошел мимо нее, и Эмма почувствовала запах, исходящий от этих двоих, на секунду перебивший даже ароматы из кухни, – горьковатый мужской запах, к которому примешивался запах мыла и лосьона после бритья, а также запах детской присыпки.
Эмма закрыла дверь, но дверная ручка осталась у нее в руке. Она быстренько вставила ее обратно, надеясь, что незнакомец ничего не заметил, но, обернувшись, поняла, что от его глаз ничего не ускользнуло. Проклятая ручка не захотела возвращаться на свое место и упала на пол, Эмма быстро наклонилась и подхватила ее.
– Я не взимаю дополнительный платы за очарование глубинки, – как можно беспечнее произнесла Эмма, закрывая собой отверстие от ручки, из которого теперь дуло холодом.
Мужчина даже не улыбнулся. Он огляделся, отмечая стоящую у входа маленькую елочку, всю украшенную маленькими белыми ангелами, перевязанные белыми лентами гирлянды из веточек, обвивающие перила лестницы…
Он стоял как раз под веточкой омелы, и это невольно обратило взгляд Эммы на его губы[1]. От возникшей в ее голове мысли ей стало не по себе. Почему она думает о том, какой вкус у этих губ и на что она готова пойти, чтобы это узнать?
Неужели ошибка с Питером ее так ничему и не научила?
«Если я думаю о губах незнакомца, то, скорее всего, нет, ничему не научила», – с сожалением заключила Эмма.
Ее гость, свалившийся как снег на голову, нахмурился:
– Если вы закрываете пансион на зиму, значит, вы украсили дом исключительно для себя?
– Я ждала гостей.
Эмма заставила себя сцепить зубы, чтобы в поисках сочувствия не начать жаловаться ему, какой сокрушительный крах потерпели все ее надежды на первый вечер, которым должны были начаться новогодние празднества. Впрочем, его взгляд не выдавал в нем человека, способного к сопереживанию.
Следующий его вопрос заставил Эмму порадоваться, что свои излияния она оставила при себе:
– У вас есть комната без… рождественской тематики?
– Ясно, вы не любите Рождество, – ровно сказала Эмма. Хотя говорить об этом было излишне – все было понятно по выражению его лица. И можно было не сомневаться, что он не любит щенков, песен о любви и мелодрам.
Это хорошо. Это очень хорошо, так как поможет ей держаться с ним исключительно в деловых рамках. Пусть ее неожиданный гость обладает потрясающей внешностью, но человек не может быть хорошим, если он не любит Рождество. Как можно не любить этот праздник, когда у тебя на руках ребенок?!
Девочка на его руках что-то
Согласно обычаю, молодые люди, невольно вставшие под веточкой омелы, должны поцеловаться. (
