Они что, и вправду уверены, что к пакету предоставляемых ими услуг по перевозу клиентов из пункта «А» в пункт «Б» в обязательном порядке, как нагрузка-довесок, прилагаются их довольные, снисходительные беседы с пассажиром?
Или нытье и бесконечные жалобы на жизнь, нехватку денег, правительство, жен, детей, коррумпированных чиновников? С детской непосредственной уверенностью, что сидящий волею случая в их машине чужой, неизвестный им человек обязан разделять их точку зрения и слушать всю эту чухню, выдаваемую с железобетонной уверенностью в своей правоте, а заодно и терпеть эдакую снисходительность в тоне всезнающего мужика?
При этом машина может быть совершенно зачуханная, раздолбанная, как внутри, так и снаружи, с лоснящимися пассажирскими сиденьями от въевшейся навеки грязи с унизительно подстеленными под ноги газетами, чтобы не убирать лишний раз; с вонью в салоне – бензиновыми парами, чесночным выхлопом от самого водилы, дешевой елкой-озонатором, подвешенной на зеркале, запах которой доводит всю эту смесь в салоне до апофеоза. С надрывным стоном коробки передач и устойчивым стуком в моторе. И что характерно – чем раздолбаннее и вонючее машина, тем беспардонней и наглее хозяин и выше денежные требования.
«Да что это я?! – удивилась своему внутреннему бурчанию Санька. – Мне-то какое дело? Я на такси-то почти не езжу».
Ее шаги гулко отдавались эхом, которое отскакивало от стен домов, мечась между ними, как заполошный надувной шарик.
Совсем поздно уже. Сколько?
Она посмотрела на экран сотового, который держала в руке, как спасительную гранату – последний аргумент в любых тупиковых дебатах.
Без четверти три! Ничего себе!
Для центра это не имело никакого значения, и на самой Большой Никитской перемещались люди, машины, но стоило свернуть во двор, и непрекращающийся гул мегаполиса с его активной жизнью, никогда не замирающей, ретушировался, замолкал, потревоженный эхом ее шагов.
Домой! Домой!
В уют и защищенность своей квартиры!
Саша прибавила шагу.
Когда до подъезда оставалось метров пятнадцать, она заметила темную машину.
Чужую. Инородную.
Все обычно стоявшие в их дворе машины она знала как родные – эта была незнакомой.
Сашка сбилась с шага, но продолжала идти. Может, гости к кому приехали? Могут же друзья остаться на ночь? Могут! Или пить до утра?
Ну, могут, конечно, чего пугаться-то?
Передние дверцы машины распахнулись одновременно, издав громкий звук в темноте.
Александра не стала смотреть дальше и думать не стала, а, развернувшись на месте, как волчок, рванула из двора, подгоняемая громким топаньем и матом сзади:
– Стой, сука…!!
Она услышала, как дверца машины хлопнула еще раз, завелся мотор…
«А вот это хрен вам! – на бегу соображала она. – Заехать к нам во двор – пожалуйста! А вот развернуться и выехать – проблема!»
Уж
