Я пытался разобрать почерк деда, но у меня не получалось. И сейчас этот дневник, который забрал ваш Тезар, мне дороже итога всей моей жизни. – Летописец направил на Адэра опустошённый взгляд. – Если вы можете, если это в ваших силах, верните его.
Адэр запрокинул голову. Серый потолок в паутине мелких трещин, на лампах пыльные плафоны, воздух вокруг них подёрнут туманной дымкой. Как же хочется напиться…
– Сколько тебе лет, Кебади?
– Семьдесят шесть, мой правитель.
– Почему ты до сих пор здесь? Среди гор никому не нужных бумаг. Почему не обзавёлся семьёй и не живёшь как обычный человек?
– Мои жена и дети умерли во время мора. И я давно уже не верю в Бога. Я потерял всё, чем живёт обычный человек.
Адэр опустился на стул:
– Если дневник твоего деда не уничтожили, я верну его.
Кебади скупо улыбнулся:
– Я вам верю.
Адэр закинул ногу на ногу:
– Почему Великий закрыл древние народы в резервациях?
– Я помню нескончаемые вереницы климов и ветонов. Помню крики и плач людей. Помню разрушенные дома. Помню растерзанного озверевшей толпой ориента всего лишь за то, что он принёс на базар рыбу. Но я не помню объяснений Великого, почему он это сделал.
– Завтра я поеду к морскому народу. Расскажи мне о нём.
– Ориенты считают себя детьми Бога моря.
– Они легко идут на контакт?
– Если вы скажете, какую цель преследуете, мне будут легче ответить.
– Нет, Кебади, не скажу.
Летописец вернул перо на краешек чернильницы. Вытащил из ящика стола книгу, приложил руку к сердцу, затем пару секунд подержал ладонь на кожаной, потемневшей от времени обложке без надписи. Его действия напоминали ритуал, чем-то похожий на религиозный. Но Кебади сказал, что не верит в Бога…
Протянул Адэру:
– Почитайте на досуге.
Адэр наугад открыл книгу и чуть не задохнулся: в лёгкие хлынул хрустально-чистый воздух. Таким он может быть только высоко в горах, под облаками, но сейчас ледниками и водопадами пахли пепельные, покрытые записями на незнакомом языке листы со следами сотен, а может, тысяч пальцев.
Адэр перевернул страницу, вдохнул необузданный жар костра и невольно вжался в спинку стула – почудилось, что пламя лизнуло подбородок.
– Что с вами, – прозвучал обеспокоенно голос летописца.
– Чем она пахнет?
– Бумагой, мой правитель. Старой бумагой.
Адэр посмотрел на рукописный текст, графически он сильно отличался от предыдущего. Перевернул ещё страницу и зажмурился от удовольствия: так может благоухать только женщина на пике оргазма, у этого аромата нет названия, но мужчина ни с чем его не спутает. Буквы, точно крылья птиц, создавали иллюзию полёта фраз, и казалось, что строки находятся в еле заметном движении.
– Что это? – спросил Адэр,
