Заминка случилась уже после того, как мы купили лошадей. Прямо мне под ноги бросилось нечто грязное и оборванное, в лохмотьях такой степени изношенности, что определить, чем эта одежда была изначально, казалось решительно невозможным. Мне пришлось даже придержать лошадь, которую вел за собой, чтобы не стать причиной травмы этого существа.
– Добрые господа, поможите! Не оставьте в голоде и прозябании! Всего нас лишили проклятые эльфы! Дома лишили, хозяйства, коровок и овечек! Мужа убили на войне… Едва удалось бежать… – Теперь стало понятно, что существо – женщина.
Нищенка повернулась к Инге:
– Добрая госпожа, ведь вы тоже наша, тоже из Артании. Проявите милость…
Первым моим порывом после того, как я услышал эту историю, было отдать нищенке все оставшиеся деньги, благо все необходимое было уже закуплено. Сколько таких обездоленных нынче бродит по Артании и сопредельным странам! Почему-то я чувствовал себя виноватым перед этими людьми, будто это по моей вине они лишились всего. Будто я не сделал все возможное, чтобы предотвратить такой исход. Я уже почти выгреб содержимое кошелька, когда некоторые странности оформились у меня в голове в конкретную мысль. Чуть иначе произносятся слова, к тому же в Артании очень редко используют слово «эльфы» – чаще всего их зовут первородными. К тому же, если приглядеться, не выглядела эта женщина голодающей. Вполне здоровый вид – уж я-то за последнее время видел достаточно истощенных и голодных, было с чем сравнить. Эта женщина не та, за кого себя выдает. Она даже не жительница Артании.
Я все же бросил ей мелкую медную монетку. Не из жалости, просто было бы странно, что уроженец далекого Гроита, за которого я себя выдавал, смог распознать мошенницу. Я решил – пусть обман остается на совести этой женщины. А вот госпожа Краус, похоже, думала иначе. Ловко наклонившись, девушка схватила нищенку за руку:
– Ух ты! Не знала, что обездоленные нынче так следят за красотой рук! – демонстративно удивилась актриса. – Ты, милая, крестьянкой была, правда?
Нищенка отвечать не стала – заблажила визгливо и невнятно, будто ее режут. На нас стали оглядываться, несколько прохожих шарахнулись в стороны, зато им на смену появились другие – вроде бы вполне прилично одетые, но с хищным интересом в глазах.
– Это кто тут обижает несчастную?! – громко возмутился один из «защитников», пока второй, как ему казалось, незаметно, заходил мне за спину. Дожидаться развития ситуации я не стал – сделав шаг назад, с резким выдохом всадил локоть под дых заходящему мне за спину, потом так же шагнул к первому, на пару пальцев вытащив из ножен кинжал.
– Никто никого не обижает, – я постарался говорить тихо, но убедительно. Мне совсем не хотелось привлекать лишнее внимание. – Мы уже уходим.
Глянув мне за спину, на хватающего воздух напарника, защитник предпочел не развивать конфликт.
– Терпеть не могу, когда переигрывают, –
