Скажешь тоже – чашку… Двадцатилетие совместной жизни – это тебе не какой-то занюханный день рождения! Это ж понимать надо! Не все доживают!
Вера расхохоталась.
– Ага! Зато у нас теперь фарфоровых серви-и-изов… – протянула она и нежно потрепала мужа по щеке, – как грязи! Еще тот, самый первый, свадебный, до конца не добили! А ты приволок и синий, кобальтовый, потом белый с розами… Родственнички удружили двумя кофейными, совершенно одинаковыми…
Андрей встал со своего места и, присев возле Веры на корточках, обнял ее за талию.
– А что тогда тебе подарить на двадцать пять? – интимным шепотом спросил он. – Серебро – это само собой! А еще что? Хочешь какой-нибудь… например… пеньюар? Такой… весь в перьях…
Вера рассмеялась еще громче и, продолжая улыбаться, спросила в ответ:
– Ну и зачем нам, гагарам, пеньюары?
– Почему вдруг гагарам?
– Во-первых, потому, что в перьях, а во-вто рых, потому, что рифмуется: гагары – пеньюары! Вспоминай, как учил в школе: нам, гагарам, недоступно…
– «…им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни…» – весело поправил ее муж. – Это ж я на всю жизнь запомнил! Горький. «Песня о Соколе». Классику надо знать, гражданка преподаватель русской литературы!
– Ага! Знаю! Нам, гагарам, недоступно наслаждение пеньюарами! Ну скажи, зачем мне пеньюар на одну минуту в день?
– Почему на одну?
– А потому что стоит мне появиться перед тобой в обыкновенном халате на голое тело, как ты его с меня сдираешь! Двадцать пять лет подряд, между прочим!
– Так это все потому, что я все двадцать пять лет преданно и верно тебя люблю! – ответил Андрей и принялся расстегивать на ней домашнюю блузку.
– Андрюха, а как же картошка с укропчиком? – Вера, притворно рассердившись, оттолкнула руку мужа.
– А-а-а… – отмахнулся он и вернулся к ее пуговицам. – Подогреем потом…
– Таська придет!
– Не придет! Когда она приходила раньше двенадцати?
– Ой, Андрей, не нравится мне все это. – Вера уже без всякого притворства отстранилась от мужа. – Вляпается она куда-нибудь…
– Давай поговорим об этом попозже… Должна же быть у нас и своя жизнь, а, Верочка?! Хоть сейчас, когда дети выросли, и сами, наверно, там…
– Что сами?! Что там?!
– Ну… не знаю… Таське уже двадцать! Самый детородный возраст! Про Милку вообще молчу.
– Совсем с ума сошел, да?! – возмутилась Вера. – Таська… она еще совсем ребенок!
– А сама ты была ребенком, когда Милку родила?
– Именно что была! Иначе ни за что не сделала бы этого в двадцать один год! Гуляла бы еще свободной и гуляла!
– То есть как это свободной?! Ты что, жалеешь, что вышла за меня замуж?!
– Никогда не жалела! – искренне ответила Вера.
– Если бы мы не встретились, это было бы ужасно, правда? – опять очень интимно спросил Андрей.
Вера
