подбородок, из глаз хлынули слезы, еще и за сердце схватился. Рэм жутко перепугался и никогда больше этого разговора не затевал. Но думать, конечно, думал. Часто.
Неужели Филипп Панкратович что-то знает, по своей чекистской линии?
Они молча шли через какой-то хозяйственный двор с гаражами. У стены там валялся бюст Гитлера, весь в дырьях. Похоже, по нему стреляли из автомата.
– Нам вон туда, – показал подполковник на видневшуюся в дальнем конце пристройку. – Ведомство у меня невидное, выделили на задворках какую-то сарайку. Там и обретаюсь.
На Рэма он поглядывал, пожалуй, одобрительно.
– Да, совсем ты на Антоху не похож. Он как подушка, а в тебе чувствуется железный стержень. Советское воспитание. Рэм – это Революция-Электрификация-Механизация, так что ли? Помню тебя, как ты планер собирал. Чего ж не стал летчиком или конструктором?
– Война кончится – стану. Конструктором, – коротко сказал Рэм. Он очень хотел спросить про мать, но пока не решался. Может, попозже получится?
– Ты, как мой Фимка, двадцать шестого?
– Почти. Двадцать седьмого, январский.
– Всё одно ровесники.
«Сарайка» внутри была вполне ничего себе. С собственной проходной, за нею казенный коридор, двери кабинетов. На стене красный транспарант с необычной надписью: «За Родину сражаются достойнейшие сыны нашего социалистического отечества». А, это потому что тут фильтруют, кто достоин, а кого в лагерь, сообразил Рэм.
В кабинете у Бляхина ничего особенного не было. Стол, сейф, два портрета – товарищ Сталин и товарищ Дзержинский.
– Вот, от Евы Аркадьевны… – Рэм достал посылку. – Она просила лично, из рук в руки, я только поэтому. Я пойду? Мне еще в кадровое за назначением, – соврал он, потому что Филиппу Панкратовичу про уткинские затеи знать было незачем.
– Куда торопишься? Сядь. – Бляхин повелительно показал на стул. – С сыном познакомлю. Он в соседнем корпусе служит, в OЧО.
Набрал короткий, из четырех цифр, номер.
– Фимка, давай ко мне. От мамки посылка… Ничего, скажи Лысенке – отец зовет. Давай-давай, живо.
И Рэму, с гордостью:
– ОЧО – это Оперативно-чекистское отделение по работе с пленными фрицами. У Фимки немецкий с детства. Он Коминтерновскую школу кончал. Толковый парень. Вы подружитесь.
Сел напротив, лукаво улыбнулся.
– Антон, поди, неспроста тебя к Еве послал. Интеллигент, а умный. Правильно сделал… Прикину, куда тебя пристроить.
Только сейчас, в эту минуту, Рэм, идиот, допер, почему отец повернул неприятный разговор именно на посылку. Вот что у него, оказывается, было на уме!
Даже со стула вскочил.
– Я не за тем к вам! Честное слово!
Филипп Панкратович засмеялся.
– Ты-то понятно, что не за тем. Тебе в восемнадцать лет мозги еще по штату не положены. А папка твой молодец, позаботился о сыне. – Он задумчиво почесал
