гнусными предложениями впредь не соваться».
Гарнич-Гарницкий подошел к высокому окну, долго смотрел на засыпанные снегом мостовые, на покрытые снегом деревья, на золотившийся в морозном мареве купол Исаакия. Он долго молчал. Наконец продолжил:
– Казалось бы, чего проще разоблачить эти козни! При передаче карт схватить вражеского агента, допросить и устроить крупный международный скандал. Рулон с картами я должен тщательно упаковать в непромокаемую клеенку. Затем выждать ненастный день, когда хороший хозяин собак на улицу не выпускает, и в темное время суток швырнуть секретные карты за ограду германского посольства по Морской, сорок один.
Соколов глядел на собеседника чуть иронично.
– Сделать послу Фридриху Пурталесу бесценный подарок? Ну и приключение! А сколько было обещано заплатить?
– Тридцать тысяч рублей.
– Щедро! И все, конечно, фальшивые?
– Я этого не знаю.
– А способ передачи денег?
– Я даже не стал спрашивать. Я ведь не собираюсь их получать. Может, мне домой принесли бы. При первой встрече я хотя и не имел при себе оружия, но хотел схватить этого типа.
– Однако он оказался не дураком?
– Да, эти люди все продумали. Тип вытащил револьвер, упер мне в спину и приказал: «Идите вперед и не оглядываться! Если подымете шум, тут же пристрелю. Вперед, до конца улицы!» Я двинулся в указанном направлении. Шагов через двадцать оглянулся – типа нигде не было видно.
Соколов незаметно и с наслаждением потянулся в кресле. Спросил:
– И что же дальше?
– Я сказал типу, что подумаю. Сначала хотел направиться в отдел контрразведки. Но потом решил, что эта история может на меня бросить тень. Я решил, что, когда ко мне вновь подойдет этот тип, обязательно его арестую. Или застрелю. Вот видите. – Он подошел к вешалке, влез в карман своей шубы и достал револьвер. – С той поры хожу вооруженным.
Разоблачение
Зоркий Соколов сразу разглядел: карманная модель 1909 года системы «Смит-и-Вессон», так называемый «усовершенствованный», ствол шести дюймов.
Соколов уставился своим знаменитым буравящим взглядом в приятеля. Тот заерзал, завертелся. Нервно спросил:
– Что вы меня гипнотизируете?
– А вы разве не догадываетесь?
– Я вам все по-дружески рассказал, а вы словно не верите мне. Странно, право.
Соколов вскочил с кресла, побегал вперед-назад по ковру, словно не зная, куда девать избыток энергии. Остановился против Гарнич-Гарницкого, вонзил в него немигающий взгляд, укоризненно покачал головой:
– Ну, братец, странно, очень странно!
Гарнич-Гарницкий задумчиво посопел, повертел большими пальцами сложенных кистей рук и пожал плечами:
– Не понимаю, право, вы в чем-то меня подозреваете…
– У меня сторожем в мытищинской усадьбе служит некогда знаменитый
